Во время короткого собеседования Чейз и Малинс упомянули, что «Друзья» – это похабное шоу, полное сексуальных намеков, и что работа в кабинете сценаристов, вероятно, потребует спокойного отношения к шуткам на тему секса. Лайл дала понять, что это не будет проблемой, сказав, что нет ничего такого, с чем она не сталкивалась в Nickelodeon.

Однако через пару месяцев Лайл поняла, насколько трудно работать в «Друзьях». Часы длились мучительно долго. Даже через шесть сезонов у команды сохранились восемнадцатичасовые рабочие дни. В то время как другие люди, работающие по более нормированному графику, уже укладывали своих детей спать или включали телевизор, сценаристы «Друзей» настраивались на вторую половину рабочего дня.

Лайл полагала, что это ночь так влияла на авторов. Она заметила странную динамику, когда некоторые сценаристы-мужчины, вероятно, утомленные бесконечными часами, продиктованными Крэйном и Кауффман, начинали тратить время других на пространную критику и разглагольствования. Лайл чувствовала себя запертой в кабинете, пока сценаристы разыгрывали сцену, не позволяя ей и всем остальным вернуться домой. В то время как большинство женщин с радостью принимали участие в дискуссиях и их вклад был таким же непристойным, как и у их коллег-мужчин, остальные женщины из числа сценаристов «Друзей» считали, что эта атмосфера отбивала у них желание работать дальше.

Написание такого шоу, как «Друзья», несомненно, требовало извращенного ума, и Лайл не возражала против этого. Но писатели каждый вечер выходили на плато и переходили от работы к попыткам рассмешить друг друга непристойными или оскорбительными шутками. Лайл не была неженкой, но она видела в этих шутках отражение некоего бездумного юмора, господствовавшего в кабинете.

Все сценаристы, работавшие тогда в штате, впоследствии решительно оспаривали это описание в своих показаниях, оценивая большинство из ее слов как дикие искажения реальности и откровенную ложь. Они никогда не отпускали никаких комментариев сексуального характера об актерах шоу, как утверждала Лайл. Инструкции по написанию смешного сценария никогда не существовало, и поиск подходящего материала требовал многочисленных обсуждений и перерывов. В некоторых деталях более позднего рассказа Лайл, казалось, не хватало расслабленно-трудоголического тона кабинета сценаристов, в котором шутливые отступления часто превращались в полезный материал для шоу. Для «Друзей», по крайней мере, грубость была неотъемлемой частью работы.

Поначалу Лайл не жаловалась. Вместо этого она хотела внести свои собственные идеи в шоу, например пригласить тогдашнюю жену своего отца, звезду «Дней нашей жизни» Таню Бойд на роль новой девушки Джо. Лайл была ошеломлена, когда вскоре после этого Тодд Стивенс вызвал ее в кабинет и сказал, что его беспокоит скорость набора текста, – некоторые сценаристы считали, что Лайл слишком медлительна и забегает вперед, выдвигая сюжетные идеи в столь ранний период своего пребывания в должности, и необходимо сначала понять, как делать свою собственную работу, прежде чем браться за чужую. Лайл была удивлена, потому что она получала в целом положительные отзывы от сценаристов и даже подверглась критике за то, что слишком много печатала.

После встречи Малинс разыскал Лайл и сказал, что она слишком часто смотрит на экран во время набора текста. Лайл ответила, что ее часто просят удалить материал, который уже напечатан, поэтому приходится смотреть на экран, и предложила принести свои заметки для ознакомления. В итоге она купила программу набора текста, чтобы улучшить свою скорость печати и полностью записывать разговоры в кабинете сценаристов. Тем не менее Лайл получила еще несколько предупреждений о том, как она печатает.

Вскоре после этого Лайл была уволена вместе с еще одним помощником сценаристов, парнем, которого также предупредили о качестве его работы после всего лишь четырех месяцев, аргументировав это тем, что они все еще печатают слишком медленно, чтобы зафиксировать весь материал, обсуждаемый в кабинете. Лайл пыталась обратиться к своим начальникам в «Друзьях», чтобы понять причины увольнения, но так и не получила ответа от Марты Кауффман, что особенно задело ее. Она училась в тех же школах, что и дети Кауффман. Разве женщина-шоураннер не несет какой-то ответственности перед своими сотрудницами?

Для Амани оставалась загадкой причина ее увольнения. Но именно то, что произошло потом, сделало имя Лайл знакомым для студентов-юристов. После увольнения Лайл планировала оставить все как есть. Но она поговорила с подругой, чья мать была коучем и консультантом, и та настоятельно предложила нанять адвоката. Это показалось ей типичным примером враждебной обстановки на рабочем месте. Лайл согласилась подать в суд. Она не говорила, что кто-то домогался ее или делал сексуальные намеки в отношении нее; она скорее утверждала, что разговор в кабинете сценаристов пересек черту допустимого.

Примерно через месяц после увольнения Лайл пригласили на вечеринку в дом сценариста «Друзей» Шаны Голдберг-Миэн. Ей казалось странным быть приглашенной на вечеринку к тем же самым людям, которые уволили ее, но все равно она пришла вместе с сестрой. Там к ней подошли Чейз и Малинс, извинились, сказав, что сожалеют о том, как все обернулось, и пожелали ей всего наилучшего. Лайл была ошеломлена. Она все еще не понимала, почему ее вообще уволили, в этом вопросе не было ясности.

Иск Лайл был быстро отклонен, и теперь ей было трудно найти работу в индустрии развлечений. (У бывшей коллеги Лайл в Nickelodeon Имани Уокер тоже были проблемы с трудоустройством, и она подозревала, что это потому, что работодатели путали ее с Лайл.) Амани поняла, что ее амбиции – путешествовать по миру и писать – стоит реализовать в другом месте. Лайл поступила на военную службу и провела последние месяцы 2001 года на основном курсе боевой подготовки в Техасе.

Несколько месяцев спустя она оказалась в маленьком немецком городке Шпангдалеме, примерно в двух часах езды к западу от Франкфурта. Теперь Лайл была редактором военного издания The Eifel Times и путешествовала, чтобы освещать военные операции и учения в Германии и других странах. Тема иска «Друзей» так и не всплыла у ее коллег.

В апреле 2004 года Лайл только что вернулась из поездки в Нидерланды, где наблюдала за военной операцией, и получила электронное письмо от своего друга Алекса Салтикоффа, который работал с ней в отделе по связям с общественностью Военно-воздушных сил США. Он поздравил ее с замечательной статьей на CNN. Лайл была сбита с толку. Почему CNN использовали ее репортаж об американских военных действиях в Нидерландах?

Четырехлетний иск Лайл неожиданно был поднят судьей Апелляционного суда, который стал рассматривать обвинения в сексуальных домогательствах, но не в расовой и гендерной дискриминации. СМИ, от Elle до ABC News, хотели рассказать ее историю. Телевизионный журналист Питер Дженнингс отправился в Шпангдалем, чтобы встретиться с Лайл. Однако она отказалась давать интервью на камеру, так что лучшее, что Дженнингс мог сделать, это получить несколько кадров с его прогулок с Лайл для новостного сюжета. Говард Стерн посвятил ей все свое шоу, называя ее недотрогой за то, что она выразила свое недовольство.