— Это может означать лишь то, что Диане звонила ее знакомая, об участии которой в той секте она понятия не имеет.

В дверях стоял Олег Горчинский, одетый только в пижамные штаны. Болезнь оставила от него лишь каркас, но, если судить по одетым наизнанку штанам, ему это ничуть не помешало в спальне.

— Вы бы потише, Наташа все слышала.

Наташа поднырнула под руку Олега и сердито уставилась на Машу.

— Не смей обвинять мою мать в таких вещах! — Она злилась, и ее рыжеватые локоны стали похожи на змей Медузы. — Мало ли кто ей звонил. Что она говорила — та, что звонила?

— Сказала… — Маша нервно сглотнула колючий ком в горле. — Сказала, что не может дозвониться до Дмитрия… да, до какого-то Дмитрия. Просила, если Диана его увидит, сказать, чтобы он перезвонил.

Наташа замерла с открытым ртом, а Генка с Олегом переглянулись.

— Вот так и раскрываются все самые хитроумные интриги и заговоры. — Олег скорчил гримасу. — Просто случайно оставшаяся в живых девица, у которой хорошая память на голоса. Наташа, ты ведь уже знаешь, кто звонил?

— Знаю. — Наташа горестно вздохнула. — Ну, Алине плевать, я думаю, а Стас, конечно, долго переживать будет. Это моя тетка двоюродная звонила, профессор-химик, большая величина. Большая, на фиг, куча дерьма, по итогу. А самое главное, я отчего-то даже не удивлена.

— Алина и Стас…

— Мои троюродные, да. — Наташа расправила сбившийся край ковра босой ногой. — А Юлия Озарянская произвела их на свет. Я нарочно не произношу слово «мать» в ее сторону, потому что она не мать. Так, инкубатор, не более того. И если Маша права, то нам нужно немедленно сообщить об этом нашим бравым полицейским.

— Идем одеваться. — Олег наконец заметил несостоятельность своего костюма. — Наташ, где мои джинсы?

— Я в стирку бросила, возьми другие.

Они общались так, словно были уже много лет женаты, и это доставляло им видимое удовольствие. Генка вздохнул, их с Машей разговор простым не назовешь, и до такой вот близости им пока еще как до звезды. Но он намерен пройти этот путь, потому что Маша ради него едва не убила Олега, а это не что попало.

— Как думаешь, а муж этой Юлии… он замешан?

— Маш, я его считаные разы видел — вроде нормальный дядька, но дело в том, что мы сейчас в таком положении, что ничего не можем утверждать наверняка.

Навстречу им по лестнице поднималась Диана.

* * *

— Юля, ты сошла с ума.

Дмитрий Озарянский огляделся. Помещение, где он оказался привязанным к стулу, наполнял равномерный гул, доносящийся откуда-то извне. И возникло ощущение, что он глубоко под землей — он и сам не мог объяснить, отчего возникло такое ощущение, но отчего-то он был уверен.

— Юля!

Жена повернулась к нему — ее лицо, которое когда-то поразило его совершенством линий и пропорциями, и сейчас выглядит идеально. Но как давно они не смотрели друг на друга — вот так, глаза в глаза… Давно, очень давно — а иначе бы он заметил то безумие, таящееся на дне этих глаз, он бы понял… Дмитрий мысленно выругался: да ничего бы он не понял, зачем обольщаться? Он сам себя не понимал никогда, где уж ему было понять, что за человек оказался рядом с ним, что собой представляет женщина, подарившая половину своих генов его детям. Не как ученый, а как человек.

Зато теперь он все увидел — и ужаснулся. Как он мог жить с ней в одной квартире, ложиться спать в одну кровать, завтракать с ней по утрам, перебрасываясь вежливыми, ничего не значащими фразами — как он мог не замечать?! Но ведь не замечал, потому что не хотел, и некогда, и вообще незачем. Ведь свою-то жену знаешь отлично, зря, что ли, прожил с ней столько лет?

А теперь Юля стоит перед ним в полутемном каменном мешке, и Дмитрий понимает, что перед ним сама Смерть.

— Но почему?!

Глумливая ухмылка поползла по губам, нарушила совершенство линий этого лица, искусно отреставрированного хирургами, — и проступила настоящая сущность, от созерцания которой Дмитрий содрогнулся.

— Почему? Отличный вопрос. — Юлия кивнула, словно одобряя любознательного студента. — Ну, потому, например, что ты отличный кандидат на роль оборотня с пробиркой. Ты работал над вирусом, ты пишешь научный труд на эту тему, и у тебя есть достаточная квалификация для подобных опытов, равно как и доступ к любым материалам и оборудованию.

— У тебя тоже есть.

— Все знают, что девяносто процентов тяжких преступлений совершают мужчины. А я несколько раз звонила этой корове и справлялась о тебе и Стасе — ну, и кто же на меня подумает? А ты окажешься здесь, тебя найдут в подземной лаборатории, где ты и создавал свои вирусы, — а вентиляция тут нулевая, сломалось что-то, и ты задохнулся.

— Привязанный к стулу?

— Я вколю тебе препарат, который распадется в твоем теле в течение часа после смерти, а то и раньше. Возможно, что тебя убьет сам препарат, я пока не знаю всех его свойств. Но когда я тебе его вколю, то смогу тебя отвязать. — Юлия деловито перебирала ампулы, близоруко щурясь. — Черт, темно как… Ага, нашла.

— Юля.

Он давно не называл ее так — да вообще никак, иногда — «дорогая», но это больше по привычке, потому что она давно уже была ему не дорога. Да и никто, если вдуматься, — разве что Диана, свой парень и закадычная подруга, да Стас. Но как же много он опоздал сделать в жизни! Например, развестись с этой жуткой тварью, которая все эти годы притворялась его женой, и устроить свою жизнь. Он раньше успокаивал себя, что это ради детей, но теперь-то чего кривить душой — детям было бы плевать на их развод, они давно уже выбрали себе другую мать.

А теперь поздно.

— Юля, зачем тебе это надо было?

— Глупый вопрос. — Юлия шарила на полке в поисках шприца. — Это власть, деньги, это ощущение, что я все могу, я ведь всегда это знала, а тут толпы идиотов, готовых на все ради какой-то химеры, которую придумал городской сумасшедший из провинции. И этот бандит Домбровский скоро оказался не у дел, но ему ничего не нужно было, лишь бы не иссякал поток новых наложниц. Сколько живу, не видела такого спятившего на сексе кретина, не зря они с Борисовым поладили, обоим было самое место в «дурке».

— И что решит моя смерть?

— Ну, во-первых, я наконец избавлюсь от тебя. — Юлия снова ухмыльнулась. — Сейчас я думаю, что нужно было позволить тебе расторгнуть помолвку и отменить свадьбу. Я уверена, ты бы женился на этой корове Диане и вы были бы весьма счастливы вместе. Но дело в том, что мне было безразлично, будешь ли ты счастлив. Просто вдвоем мы могли скорее достичь успеха, и нам отлично вместе работалось, пока ты зачем-то не начал спасать человечество. Зачем тебе это понадобилось?

— Что в этом плохого?

— Ничего, кроме как все в этом никуда не годится. — Юлия вскрыла ампулу с прозрачным веществом. — Большая часть человечества — это отребье, биомусор, который напрасно потребляет кислород и воду. Человечество нужно уничтожить где-то на семьдесят процентов. Не нужны все эти негры, индусы, китайцы, мусульмане тоже лишние. Раньше количество людей регулировали эпидемии, войны и голод, но теперь эти проблемы решаются, и посмотри, к чему мы пришли? Перенаселенность, причем активнее всех плодятся самые неразвитые расы — этому пора положить конец. А потому ты умрешь здесь, а все они — там, наверху. Вирус уже едет в Азию и Африку, а там как пойдет. Твоя работа о мутации вируса гриппа мне понравилась, Дима. Ты мог бы многое сделать еще, но теперь ты нужен в роли козла отпущения. Ладно, хватит болтать. Кстати, Алина беременна, я тебе не говорила? Ну, конечно же, первым делом об этом узнала Диана — а тебе же небось не сказала. Стаса я отправила домой, ему не стоит пропускать занятия, чем ты думал, когда тащил его сюда?