— А делать-то что, Андрей Михалыч?

— Не знаю. — Бережной посмотрел на напарников. — Закончились идеи, предлагайте, господа офицеры, я рассмотрю все варианты. Что, нет креатив? Ну, то-то. Не так просто обвинить в подобном человека, которого знаешь многие годы, с которым бок о бок работал, пиво пил и рыбу удил. А теперь понимаешь, что человек этот по уши увяз в самом грязном деле из всех, что ты видел, и ты должен что-то предпринять, но что?

Он опустился в свое кресло и откинулся назад, прикрыв глаза.

Было видно, что полковник устал и расстроен, и болит у него раненое плечо, и надо бы ему отступить, раз делом занялись асы из настоящей спецслужбы, и материалы, собранные ими, помогают найти всех, кого не отыскали ранее. И отдохнуть бы надо Бережному, потому что немолод уже, да не умеет он ни отступать, ни отдыхать.

— Я так думаю, ребятки… — Бережной взъерошил себе волосы. — Пойду к нему и скажу… Вот прямо скажу, как есть: не лгали мы никогда друг другу, Константин Дмитрич, вот и скажи мне правду как старому другу: на кой ляд ты связался с таким дерьмом, тебе-то зачем все это было? Потому что это мне надо знать непременно, ребята. Шутка ли — тридцать два года мы знакомы, смолоду. Я его сына крестил! Как же он мог — вот так все перечеркнуть? И ладно бы только меня хотел убрать, так ведь не только, и вас, и Диану, и ребяток. Я спрошу у него, а там будь что будет. Но молчать я не стану, и он меня хорошо знает и должен понимать, что не стану я молчать…

Реутов поднялся и налил в стакан воды.

— Таблетки, что доктор пить велел, у вас в кармане, — подражая строгому голосу Дианы, сказал он и поставил перед полковником стакан с водой. — Пейте, потом поговорим.

Зазвонил телефон, Реутов посмотрел на него как на врага, но полковник уже взял трубку.

— Бережной слушает. Да, несите. — Полковник вытащил из кармана пузырек с таблетками. — Пакет какой-то пришел…

Реутов открыл дверь и впустил дежурного сержанта.

Пакет увесистый, и Реутов с Виктором внимательно изучали его.

— Вроде бы там бумаги. — Виктор взял канцелярский нож. — Погоди, Дэн, я сам открою, аккуратно.

В пакете оказалась папка с файлами и письмо, и Бережной узнал почерк Потапова.

— Читай вслух, Денис. — Бережной открыл папку. — Ба, да он тут работу проделал немалую! Ты смотри, всех срисовал — и кто из наших обернулся, и вот, смотрите, — Малышев-младший тоже состоял в той секте, у них и видео есть, где он несовершеннолетнюю приходует на том алтаре, вот чем они его держали! Узнай об этом пресса, клиенты ушли бы от Малышевых, а это деньги. И шантаж в промышленных масштабах, все в кармане были. И вот… Да читай, что ли. Ай молодец, Константин Дмитрич, а я-то совсем было подумал… Черт знает что напридумывал!

— Тут письмо, — Реутов наконец решился. — Но оно личное.

Бережной молча взял письмо в руки. Да, письмо личное.

«Я думаю, что ты уже все понял и гадаешь, на какой козе ко мне подъехать, чтоб спросить, зачем мне это было нужно.

Облегчу тебе задачу: я думал, что они правы в том, что иногда нужно выжигать подлесок, чтобы лес нормально рос.

Я потом уже понял, что ошибся.

Но я собирал на них материал, потому что работа у меня такая. И я знал, что они преступники, но позволил им, а потом увяз. Теперь все вопросы разрешились, и остается только отдать долг старому другу.

Будь счастлив, Андрей».

Бережной снял трубку телефона и набрал знакомый номер. Долгие гудки, потом чей-то отрывистый голос, и Бережной молча положил трубку.

— Только что застрелился в кабинете.

Он понимал, что у Потапова и выхода иного не оставалось, но горе его от этого не стало ни легче, ни меньше. Он закурил, глядя в окно, а Реутов и Виктор разобрали материалы в папке. Молча, чтобы не мешать полковнику, рассматривали документы, тщательно собранные генералом Потаповым, — идеальная доказательная база: судьи, прокурор города, один из топ-менеджеров Марконова, несколько врачей.

— Сколько же их? — Реутов растерянно посмотрел на полковника. — Всех не достанем!

— Достанем кого сможем. — Бережной устало потер переносицу. — Работы хватит, только успевай поворачиваться. Да только не Потапов заправлял всем этим, а покойная Юлия Озарянская. Потапов и сам был отчасти жертвой. Но был еще кто-то, я почти уверен в этом. Был кто-то, и мы его не взяли.

— Кто?

— Не знаю. — Бережной вздохнул. — Иногда нельзя победить дракона, можно только не дать ему съесть принцессу. Я бы сейчас…

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникла Диана.

— Андрей, у нас с тобой будет дочка.

Бережной ошарашенно уставился на Диану:

— А что… а срок какой?..

Диана рассмеялась:

— Боже мой, Андрей. Какой там срок? Девочке почти девять лет, и она сирота. И чтобы нам ее отдали, мы должны быть женаты. Так что, ты еще согласен на мне жениться?

— А ты…

— А я согласна. — Диана словно только сейчас заметила Реутова и Виктора. — Привет, ребята. В общем, я была у Наташи на работе. А там малышка бродит по коридору. Я поговорила с ней — ее зовут Алена, потом заехала в опекунский совет, взяла список документов. В общем, фату я не надену, но если…

— Завтра. — Бережной осторожно поднялся с кресла. — Завтра утром. Я позвоню сейчас в ЗАГС и договорюсь, а сегодня не шуми, мне нужно поработать еще. А потом мальчишник — стриптизерши, танцы до упаду, пьянка…

Это ничего, что вот так все шиворот-навыворот, с Дианой часто такое случается. Вот она хохочет — ну, какие стриптизерши и какой мальчишник, когда пару дней назад человека подстрелили, но представить полковника, пускающего слюни на стриптизерш, — очень смешно.

И Бережной смеется в ответ.

Дочка у них будет. Ну, дочка так дочка, Наташа с Олегом пойдут в его квартиру жить, когда поженятся. А они будут вместе. Потому что Диана именно та женщина, с которой ему хочется жить рядом, засыпать и просыпаться.

И Аленку они успеют поднять, ну какие их годы.

— Ребята, завтра на десять морально поддержите меня. — Бережной улыбнулся. — Форма одежды любая.

— Детям надо сказать. — Диана улыбнулась. — Дима был прав, я трусиха.

Воспоминание о Дмитрии не омрачило их радость, но печаль, проступившая в глазах Дианы, означала, что рана ее заживет не скоро.

* * *

Они сидели за круглым столом, лица их скрывали маски. Но они, конечно, знали друг друга и без них.

— Что будем делать?

Глаза женщины холодные и безжалостные, а ямочки на щеках, которые делают лицо милым и молодым, сейчас почти не видны.

— Нужно отступить и сделать паузу. — Пожилой господин нахмурился. — Мой бестолковый сын едва не напортил нам, но я справлюсь с ним. Иск отозван, все забудется, а посылки скоро дойдут по адресу и соберут свою жатву.