— Что?!

— Вот тебе и милый старичок… В этой части королевства из милого и безобидного можно встретить только ежа. И то, если Самюэль на нем свою магию не практикует.

Верлиана, судя по всему, очень веселила моя реакция. Ещё бы! Нет, определенно верить никому нельзя! Никому! Даже себе! Особенно в этой части Эмеральда…

— А вообще, я от общества Дэйва избавился не только по этому поводу… Я поговорить с тобой хотел… Наедине, — его голос стал серьезнее.

— О чем?

— Ты не должна рожать детей, если вернешь себе свою магию.

— Но почему?

— Потому же, почему и я не хочу их иметь. Мы — зло, Элис. Эксперимент сумасшедшего, который не должен получиться. Ведь цель Мерлина — создать новых магов со смешанной магией.

— Не наша вина, что мы стали игрушками, Верлиан.

— Нет. Но у нас нет выбора.

— Тогда я не хочу возвращать себе магию. Я хочу остаться обычным человеком. Это возможно?

Губы Верлиана тронула лёгкая улыбка, и он бросил на меня быстрый взгляд.

— Сила Дэйвара вернётся, Элис. Ты не хочешь быть сильнее его?

— Нет. Я хочу быть ему ровней. Но я говорю не о магии, Верлиан. Мне она не нужна.

— Я подумаю, что могу сделать.

Мне казалось, что он знает ответ на этот вопрос, просто не спешит говорить мне правду. И в душу закралось нехорошее чувство тревоги.

— А если я откажусь от своей магии, ты не пострадаешь? — спросила негромко.

— Не пострадаю, — на его губах появилась обворожительная улыбка. — Не переживай.

Только сейчас я заметила, как изменилась вокруг природа, когда мы оказались с обратной стороны скал. Все здесь пестрило разнообразием деревьев, кустарников и цветов. Словно в эту часть земли вдохнули жизнь…

— Это твоих рук дело? — поинтересовалась, рассматривая необычные фиолетовые цветы, которые подобно шторам спускались со скалы.

— Моих. Где-то же и я был должен практиковаться со своей светлой магией. Правда, когда я был помладше, то Самюэль часто все испепелял и травил черным туманом. Сперва я переживал по этому поводу, а потом… Хм… Потом я понял, что он каждый раз просто освобождает мне место для новых фантазий. Он оставлял мне пустырь — а я творил вещи все изысканнее и изысканнее. Отец радовался. Самюэль злился. И в итоге прекратил портить мои творения.

— Он все-таки твой брат, Верлиан… Тебе не так просто будет его убить. Это для меня он чужой человек. А ты все-таки с ним рос…

— Я рос одиночкой, Элис. И поэтому отлично понимаю вашего Тара. Потому что методы воспитания отца мало чем отличались от методов, что применяли в приюте для Светлых магов.

— Ты о чем?

— Ты знала, что там издевались над полукровками? Знала, что такие магические хомуты, один из которых надел на меня Оттар, использовались для усмирения самых буйных? Тех, кто не хотел подчиняться законам этих психов, как мой папаша.

— Но почему?

— Сумасшедших в мире много, Элис. А самое страшное — это когда таким людям доверяют детские жизни. Они превращают нас в игрушек.

— Как бы это странно сейчас не звучало, но… Я рада, Верлиан. Рада, что выросла в трущобах. Рада, что была предоставлена самой себе, видела с детства реальность этого мира. Хоть и была беспризорницей и воровкой, но я была свободна.

— А я рад, что ты осталась жива, — усмехнулся он. — Мы почти пришли, Элис.

Витиеватая дорожка, что петляла между невысоких холмиков, покрытых густыми зарослями кустов, наконец привела нас к огромным железным воротам, увитым плющом.

Я представляла дом Скартелли иным, не таким… Мое воображение рисовало картины пустоши и огромного холодного замка, затерянного между скал. А это… Это был обычный большой особняк. И он был абсолютно не похож на обитель черного мага.

И единственное, что я успела увидеть, это была высокая башня с огромными часами, находившаяся прямо по центру…. Больше мой цепкий взгляд не успел уловить ничего.

Потому что я почувствовала сильный удар в затылок, и все вокруг закружилось, а мир потихоньку тускнел и погружался в темноту…

Лишь отдаленно я услышала слова Верлиана.

— Прости, но так надо…

Холодно… Мне было чертовски холодно… Лёгкие словно сдавливало ледяными оковами, лишая возможности вдохнуть.

Но именно это и помогло мне вернуться в реальность. Сильная боль и холод.

Я резко открыла глаза, беззвучно хватая ртом воздух, и сразу же встретилась с пронзительным взглядом, склонившегося надо мной черноглазого незнакомца.

— Ну, здравствуй, дочь, — произнес он и отступил на шаг, позволяя мне получше рассмотреть и окружающую обстановку и его самого. — Холод всегда быстро приводит в чувство.

Дочь? Так значит, это и есть Мерлин Скартелли?

Я не сразу сообразила, где и в каком положении я сейчас нахожусь… Я дернула руками, чувствуя странное онемение в кончиках пальцев… Но в мои запястья болезненно врезались тонкие железные кольца.

Осознание того, что я сижу на каменном полу, а мои руки скованы цепями, свисающими с потолка, заставило меня поддаться панике.

Я крутила головой по сторонам, в надежде найти Дэйва в этой огромной комнате, больше похожей на обеденный зал, но так и не находила… Его здесь не было.

Где он?! Что с ним?!

От жгучего чувства страха на глаза навернулись слезы, хотя ещё утром я обещала себе, что буду держать себя в руках.

Затуманенным взором я смотрела на огромные картины, украшавшие эти холодные стены. Отмечая, что внутреннее убранство дома полностью соответствует своему хозяину.

Прямо передо мной висело огромное полотно с изображением ворона. Черный взгляд пернатого, казалось, был прикован именно к моей персоне…

В центре комнаты стоял огромный дубовый обеденный стол, за которым на одном из высоких стульев уже сидел Мерлин, смиренно поглощающий свою еду.

Казалось, что он уже напрочь забыл о своей пленнице.

— Где мой муж?! — закричала я, не в силах больше выносить скрежет металла, создаваемый вилкой и ножом, которыми орудовал Мерлин.

Скартелли молчал. Его рука не спеша потянулась к железному кубку, украшенному резными узорами, и он сделал небольшой глоток.

Он выглядел стариком. Хотя фигура его была весьма внушительных размеров. Седые длинные волосы опускались на плечи, пряча часть его странного наряда, напоминающего накидку.

— Ты действительно считаешь его своим мужем? — протянул Мерлин и провел рукой по своей длинной бороде. — Я вас не связывал, чтобы ты считала его таковым.