Капитан наливал себе еще кофе.

– Прошу прощения, сэр, – каютный почесал нос, – разве отсутствие Крысы принесло какие-нибудь убытки?

– Исчезни, говорю! – рявкнул, не оборачиваясь, капитан Бабридж.

Дюк от греха подальше исчез. Потер там, тут, слушая, как капитан задумчиво позвякивает ложкой в чашке. Оставаясь на почтительном расстоянии, заговорил спокойно и так, чтобы услышали:

– Мистер Хэннен виноват только в том, что не провел перекличку. А вы сами знаете, что он все делает отлично! И что, сразу во вторые помощники? А ребята, может, и сами не заметили, что кого-то недостает. И что, сразу такой большой штраф?

– Марш на гаупвахту!

– Есть, сэр, марш на гауптвахту!

– Стой, – остановил капитан. – Откуда у тебя кофе?

Юнга переступил через комингс кают-компании.

– Ну, – ответил он осторожно, – оставалось немного в саквояже.

– Еще есть? – поинтересовался капитан Бабридж.

Юнга секундочку помялся.

– Да, сэр.

Капитан вручил ему пустую чашку.

– Бегом на камбуз и скажи этому обрубку, чтобы такой кофе варил мне каждое утро.

Вот тут М.Р. прокашлялся.

– Сэр, – сказал он вежливо, – кок же ничего не понимает в кофе. Он его, как компот, кладет немножко и варит, варит. А надо…

Капитан повернулся к нему.

– Ты что это, хочешь сказать, – в некотором удивлении молвил капитан Бабридж, – что пойло – твоих рук дело?

М.Р. потеребил в руках тряпку.

– Ага, – признался он.

Лицо капитана опять стало равнодушным, как всегда.

– Тогда то же самое.

– Есть, сэр, – кивнул Дюк. – Каждое утро, до самого Нью-Бедфорда. Только можно, я буду делать это здесь? Кок, вы же сами знаете… а у меня аппарат.

Как капитан Бабридж с ума не сошел от выходок наглого юнги, Бог знает. Но только Дюк вытащил кофейную машину Нейпера из сундука, приволок в кают-компанию, на ходу протирая фартуком, водрузил на поднос:

спиртовку,

подставку на звериных лапах,

колбу.

– Ну? – потребовал капитан.

Дюк поставил на место графин, из которого наливал в колбу воду и потянулся за мельницей.

– Был такой шотландский инженер…

Когда он повернулся к капитану, тот отдернул руку от аппарата и принял обычный вид. Каютный насыпал в мельницу кофе, закрыл крышку и принялся крутить ручку.

– Который…

Он как раз затыкал пробкой металлическую трубку, когда капитан позвал Хэннена и еще до конца кофепития бывший первый помощник стал опять первым помощником.

Штраф матросов тоже несколько уменьшился: с одной трети жалованья до одной четверти.

– Вот это фокус! – обрадовался Д.Э. – Ай да ты!

– Простая дипломатия, – небрежно отозвался М.Р. – Ну, и удачи немножко.

Он взглянул на компаньона, который глядел в небеса (близость возвращения сделала его опять мечтательным), и вдруг увидел, что лицо Д.Э. темнеет.

– А ты чего? – слегка скис М.Р.

Д.Э. страдальчески сдвинул брови.

– В том и дело: а я чего? – сказал он.

М.Р. хотел сказать сначала: «А ты все – с тебя ведь все и началось!» Потом припомнил и побег, и то, как компаньон за него вступался, и даже жареную змею на Змеином холме. Все это было не то. С Д.Э. опять было все ясно: он жаждал подвигов.

– Ерунда, – сказал Дюк вслух еще небрежнее. – И вообще, сэр, куда вы так торопитесь? Времени вагон.

– М-да? – хмуро спросил Джейк.

– Да, – подтвердил М.Р. Маллоу. – Вон, целая жизнь.

Замызганная дверь комнатенки в темном углу гостиничного коридора распахнулась.

– До свидания, дорогой господин Сальная Тряпка!

Дюк склонился в любезном поклоне. Он специально забежал попрощаться.

– До свиданьица и вам, господин Арлингтонская Сосиска!

Кок ответил еще более любезным поклоном, прижав к груди руку.

– Ржавый якорь вам в корму, сэр! – светски прибавил Д.Э.

– И вам того же, и вам! – приятным тоном отозвался кок.

– Возблагодарим Господа, Отца нашего за милосердное избавление? – предложил Джейк.

– Возблагодарим, моя прелесть, возблагодарим!

Оба, кок и палубный, возвели очи потолку и молитвенно сложили руки.

– Отец наш небесный, – ангельским голосом проговорил Джейк, – муки твоей искупительной жертвы сопровождают нас на рассвете и на закате, ежедневно и ежечасно. Ежедневно и ежечасно. Ежедневно и… в общем, спасибо тебе, Господи, за то, что ты всё-таки решил сделать перерыв.

– Посмотри на этого богохульника, – вступил кок. – Грешника. Бестолочь бестолковую. На эту рожу наглую.

– Рожа-то здесь причем?

Но кок его не слушал.

– Взгляни на его руки, Господи, – продолжал он. – Это руки…

– Дерзновенно разящие? – предложил Д.Э.

Сальная Тряпка отвел взгляд от потолка и с уважением посмотрел на него.

– И посмотри на меня, терпеливца. А? Пусть этот поганец понесет заслуженную кару.

– За что?! Разве я не образец христианской кротости и благосмирения?

– За мои муки, – скорбно прошептал Сальная Тряпка.

– Только, Господи, не забудь, – вмешался Дюк, – и про мои муки. Которые я нес, э-э… как там у тебя было?

– Ежедневно и ежечасно, – подсказал компаньон.

– …ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате вот от этого одноногого джентльмена.

Подноса под рукой у кока не было. Но была сковорода – ее ручка как раз торчала из мешка, который валялся у двери. «Бам-м-м!», – сказала сковорода.

– Прощайте, мои голубчики! – и кок быстро закрыл дверь.

Хэннен уехал еще утром, Коуэн, едва получив деньги, напился пьян и продолжал это занятие, и искатели приключений, подхватив сундуки, вышли из гостиницы.

Десять дней проторчали они в Нью-Бедфорде, пока, просоленные и просмоленные, получили расчет – пятьдесят шесть долларов на брата (за вычетом выданного «Джозеф и Вильямс К. Кинг» кредита и целой кучи штрафов) и совет от Коуэна отправляться в Сан-Франциско, где, по его словам, можно было устроиться получше и заработать побольше. Это время двое джентльменов опять шатались по кабакам с Коуэном и Сальной Тряпкой. И, как ни странно, со стюардом Чаттером, чье лицо не утратило скептического выражения даже, когда тот пил. Еще Д.Э. Саммерс купил-таки неплохие штаны, в морской лавке недалеко от гостиницы, из той же брезентовой ткани, что и штормовка. М.Р. посмотрел, оценил и прибарахлился тоже.