– От него есть новости?

– Пока нет. Он заперт в клинике и не имеет связи с внешним миром. Наверное, объявится через неделю или около того. Это его третья или четвертая попытка избавиться от зависимости, но не думаю, что у него получится. Глубоко внутри Энди сам не хочет меняться.

– Печально.

– Ты выглядишь сонной.

– Наверное, из-за вина.

– Давай попробуем вздремнуть.

С трудом забравшись в гамак, они прильнули друг к другу в тесном объятии и затихли, убаюканные его мерным качанием.

– Есть планы на сегодня? – поинтересовалась Мерсер.

– Я думал, что мы продолжим начатое.

– Это понятно, но я начинаю уставать от этого места.

– Само собой, что вкусный ужин вне дома является обязательным.

– Но ты же женатый мужчина, Брюс, и я просто твоя девушка на выходные. А что, если нас кто-нибудь увидит?

– Мне все равно, Мерсер, и Ноэль тоже. Так почему это смущает тебя?

– Не знаю. Как-то странно ужинать в субботу вечером с женатым мужчиной в приличном месте.

– А кто сказал, что это приличное место? Это настоящая дыра у реки, где подают морепродукты, но кухня там бесподобная, и уверяю, что никто из тамошних посетителей книг не покупает.

Мерсер его поцеловала и положила голову ему на грудь.

12

Воскресенье началось почти так же, как и суббота, без похмелья. Брюс подал завтрак в постель, на этот раз блинчики и сосиски, и потом пару часов они читали свежую прессу. Ближе к полудню Мерсер понадобился перерыв. Она уже собиралась попрощаться, когда Брюс сказал:

– Послушай, после обеда у меня в магазине будет настоящее столпотворение, а сотрудников не хватает. Мне нужно пойти на работу.

– Вот и славно! Теперь, когда я знаю, как правильно писать роман, мне нужно тоже поработать.

– Всегда рад прийти на помощь, – отозвался он с улыбкой и чмокнул ее в щеку.

Они отнесли подносы на кухню и загрузили в посудомоечную машину. Брюс исчез в хозяйской спальне на втором этаже, а Мерсер вернулась в башню, где быстро оделась и ушла, не попрощавшись.

Если за выходные ей что-то и удалось, то похвастаться особо было нечем. Кувырканья в спальне, безусловно, доставили массу удовольствия, и Мерсер узнала Брюса намного лучше, чем раньше, но ее целью был не секс и не написание романа. Ей заплатили кучу денег, чтобы собрать улики и, возможно, раскрыть преступление. Она чувствовала, что в этом плане гордиться нечем.

Оказавшись в своем номере, она переоделась в бикини и полюбовалась на себя в зеркало, вспоминая, как Брюс восторгался ее телом. Оно было худощавым и загорелым, и Мерсер порадовалась, что наконец-то использовала его по назначению. Накинув белую хлопчатобумажную рубашку, она схватила сандалии и долго гуляла по пляжу.

13

Брюс позвонил в семь вечера, сказал, что ужасно соскучился и не представляет, как проведет ночь без нее. Не могла бы она зайти в магазин и выпить с ним, когда он закроется?

Конечно! Что ей оставалось делать? Стены ее жуткого маленького номера давили, и она написала меньше ста слов.

Мерсер вошла в магазин за несколько минут до девяти. Брюс обслуживал последнего посетителя и, казалось, работал один. Когда клиент ушел, он быстро запер дверь и выключил свет.

– Ступай за мной, – сказал он, поднялся по лестнице наверх и прошел через кафе, выключая по дороге везде свет. Потом отпер дверь, которой Мерсер прежде не замечала, и они вошли в его квартиру.

– Моя мужская берлога, – пояснил Брюс, включив свет. – Я прожил здесь первые десять лет после покупки магазина. Тогда она занимала весь второй этаж, но потом появилось кафе. Присядь.

Он жестом показал на тянувшийся вдоль всей стены огромный кожаный диван с подушками и пледами. Напротив него на приземистом столике стоял большой телевизор с плоским экраном, а вокруг, конечно, полки с книгами.

– Шампанского? – предложил он, открывая холодильник.

– С удовольствием.

Брюс достал бутылку, быстро открыл и, налив шампанское в два фужера, произнес:

– Будем здоровы!

Они чокнулись, и он отпил больше половины.

– Мне действительно требовалось выпить, – объяснил он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Это видно. У тебя все в порядке?

– Тяжелый день. Один из моих продавцов позвонил и сказал, что заболел, поэтому мне пришлось работать в зале. Хороших помощников трудно найти.

Брюс допил свой фужер и снова его наполнил. Потом снял пиджак, развязал галстук-бабочку, выдернул из брюк рубашку и скинул туфли. Они подошли к дивану и устроились на нем.

– А как прошел твой день? – спросил он, снова отпив несколько глотков.

– Как обычно. Погуляла по пляжу, позагорала, попыталась что-то написать, вернулась на пляж, попыталась написать что-то еще, потом вздремнула.

– Вот она, писательская жизнь! Завидую.

– Мне удалось выкинуть пролог, взять в кавычки диалоги, убрать все длинные слова, и я бы сократила еще, но пока больше нечего.

Брюс засмеялся и снова выпил.

– Я тебя обожаю!

– А ты Брюс, настоящий сердцеед. Соблазнил меня вчера утром и…

– Вообще-то утром, днем и вечером.

– Тем более. Ты всегда был таким дамским угодником?

– О да. Всегда. Я же говорил тебе, Мерсер, у меня роковая слабость к женщинам. При виде красивой женщины у меня на уме только одно. Так было с колледжа. Когда я в нем оказался и увидел вокруг тысячи симпатичных девчонок, у меня просто снесло крышу.

– Это ненормально. Ты не пробовал обращаться к врачу?

– Что? Зачем? Для меня это просто игра, и ты должна признать, что играю в нее я прилично.

Мерсер кивнула и сделала третий глоток. Его фужер уже опять был пуст, и Брюс снова наполнил его.

– Ты не частишь? – спросила она, на что он отрицательно мотнул головой и вернулся на диван. – А ты вообще когда-нибудь любил?

– Я люблю Ноэль. Она любит меня. Мы оба очень счастливы.

– Но любовь это верность, преданность, готовность делиться всем и во всем.

– О, мы делимся, да еще как, поверь мне.

– Ты безнадежен.

– Не глупи, Мерсер. Мы говорим не о любви, а о сексе. О чисто физическом удовольствии. Ты не заводишь связи с женатым мужчиной, а я не строю отношений. Мы будем продолжать, сколько ты пожелаешь, а можем остановиться прямо сейчас. Мы останемся друзьями без каких бы то ни было обязательств и условий.

– «Друзьями»? И сколько же у тебя друзей-женщин?

– Вообще-то ни одной. А хороших приятельниц много. Послушай, если бы я знал, что ты будешь подвергать меня допросу, я бы не позвонил.