— Я хочу, чтобы завтра праздник был у всех таанов. И у надсмотрщиков тоже, — объяснил через переводчика Дагнарус — В этом городе добра хватит на всех. А дети пусть своими глазами увидят победу, о которой потом будут рассказывать легенды.

Дагнарус пообещал, что в городе каждый таан сможет взять что только пожелает: рабов, драгоценные камни, оружие, доспехи. Что бы они ни нашли — все будет принадлежать им.

— Сердца виннингэльцев переполняет гордыня. Я выбью ее и заставлю их трепетать перед моим именем, — сказал шаманам Дагнарус.

Он велел, чтобы шаманы Черной Завесы и таанские низамы двигались в первых рядах таанской армии и были при полном облачении. Один их вид внушит людям страх и подорвет боевой дух этих трусливых ксыксов. Шаманы с радостью согласились. Почтительно поклонившись, они отправились будить спящих таанов.

Подготовив нападение, Дагнарус поспешил в Новый Виннингэль… готовиться к защите от нападения. Он вдруг увидел себя мальчишкой, вдохновенно играющим в солдатики. Все было как в его детстве: левая рука двигала одних солдатиков, правая — других. Он опять устраивал войну для себя. Только на сей раз солдатики были настоящими.

На рассвете тааны услышали долгожданный сигнал атаки. Свершилось!

Ведомые шестью шаманами Черной Завесы и низамами боевых отрядов, тааны двинулись через реку по наплавным мостам. Те давным-давно были готовы и тоже ждали этой минуты. С гиканьем и криками тааны заполняли пространство перед главными городскими воротами и растекались вдоль крепостных стен. Боевое состояние таанов оставляло желать лучшего; после вчерашнего Дня бога и обильных возлияний воины были вялы и медлительны.

В иное время низамы поплатились бы головой за такой вид своих воинов. Но сегодня тааны шли не на войну. Они шли хозяйничать в жирном городе дерхутов: сильных делать рабами, слабых — убивать, а также грабить и жечь в свое удовольствие.

Тасгалл и Дагнарус следили за ними с парапета крепостной стены. Снизу казалось, что кроме них на парапете никого нет. Но то был обманный маневр: солдаты и лучники распластались на каменном полу, сжимая в руках оружие и ожидая сигнала.

От реки тянуло утренним холодом. Дагнарус стоял, закутавшись в черный плащ из плотного бархата. Он сказал Тасгаллу, что прекрасно выспался. И в самом деле, король выглядел бодрым и отдохнувшим. Он успел еще раз объехать город и проверить, все ли готово к обороне. Его величество выразил искреннее восхищение усердным трудом солдат и горожан. Он нашел время, чтобы переброситься несколькими фразами и с военными, и с боевыми магами. Затем он поднялся на крепостную стену и встал рядом с Тасгаллом, пришедшим сюда задолго до рассвета.

Тасгалл хмуро глядел вниз. Таанские воины отталкивали, отпихивали друг друга и даже лезли в драку, только бы пробиться в самые первые ряды. Зрелище почему-то напомнило ему червей, пожирающих гниющий труп. Исходящее от таанов зловоние было очень похожим на трупный запах. У Тасгалла свело живот, и боевой маг не раз пожалел, что позавтракал.

— Самое страшное, если солдаты или ваши маги окажутся излишне самоуверенными, — предупредил его Дагнарус. — Сейчас тааны в таком состоянии, что они воины лишь наполовину. Наши солдаты еще могут справиться с ними, поскольку вчера не бражничали и успели отдохнуть. Но едва тааны поймут, что попали в западню, они будут сражаться со свирепостью дракона, загнанного в угол.

— Я тоже в этом убежден, ваше величество, — сказал Тасгалл. — Я уже предупредил и своих людей, и армейских командиров.

— Как мы и решили, боевые маги прежде всего уничтожат шаманов Черной Завесы и низамов. Таанскую армию нужно обезглавить. Но учтите, таанов это не остановит. В бою тааны никогда не ждут, пока им прикажут. Каждый стремится завоевать собственную славу.

— Понимаю, ваше величество, — ответил Тасгалл.

Те же слова он слышал от Дагнаруса и вчера, но по-настоящему их смысл открылся ему только сейчас. Он снова взглянул вниз, и по телу побежали мурашки. Орда таанов рычала, кричала, омерзительно гоготала, размахивая своими жуткими знаменами. К некоторым из них были привязаны человеческие головы и иные части человеческих тел. Раньше Тасгалл никогда не испытывал страха накануне битвы. Теперь испытал. Он боялся таанов. Он боялся нового короля. А вдруг Дагнарус предал виннингэльцев? Что, если он хладнокровно отдаст их на растерзание этим чудовищам? И вдруг тааны, сгрудившиеся у ворот, — только малая часть всей армии, а еще десять или более тысяч этих варваров прячутся где-то поблизости, ожидая сигнала, чтобы черной тучей налететь на город?

— Ваше величество, вам стоило бы не подвергать себя опасности и вернуться во дворец, — учтиво произнес Тасгалл. — Я назначил вам охрану.

Дагнарус улыбнулся и покачал головой.

— Охрану я отправил на боевые посты, Тасгалл. Там от них будет больше толку. Я никогда не командовал сражением из тыла и сейчас не собираюсь.

Дагнарус распахнул плащ, блеснув доспехами удивительной красоты. По блестящей стали тянулся такой же блестящий золотой узор. Доспехи явно были старинными; нынче таких делать не умели. Нечто похожее Тасгаллу доводилось видеть в богатых домах, где пустые доспехи обычно стояли на пьедесталах, покрытые изнутри пылью и затянутые паутиной.

— Это доспехи моего отца, — не без гордости сообщил Дагнарус. — Я надел их впервые. Я поклялся не надевать их до тех пор, пока не встану на защиту моего народа. Эту клятву я принес в развалинах нашего фамильного склепа, где и нашел доспехи.

— Так вы бывали в Старом Виннингэле? — удивленно спросил Тасгалл.

— Был, — ответил Дагнарус, лицо которого помрачнело, а глаза подернулись пеленой. — Поездка туда стала частью моего покаяния. Не хотел бы я оказаться там снова.

— Значит, старинные легенды говорят правду?

— Я не знаю старинных легенд, — столь же мрачно ответил Дагнарус. — Но если они говорят, что это место привлекает самых гнусных и отвратительных исчадий зла со всего Лерема, так оно и есть. Даже не знаю, можно ли изгнать зло оттуда и возродить город, но я попробую. Мне хочется воздвигнуть там достойный памятник всем погибшим, включая и мою мать. Той страшной ночью она находилась во дворце. Она совсем обезумела. Мои деяния… я довел ее до безумия. И когда-нибудь я искуплю свою вину перед нею. Перед нею и перед моим отцом.

Тасгалл понял, что Дагнарус говорит не с ним. Король обращался к теням, не оставлявшим в покое его память. Их глаза всегда с упреком глядели на него, их пальцы всегда осуждающе указывали в его сторону. Тасгалл мог бы посчитать это умело разыгранной сценой, если бы не видел, какой болью исказилось лицо Дагнаруса. Боль звучала и в его голосе. Нет, такое не разыграешь.

— Вы готовы? — спросил Дагнарус.

— Да, ваше величество, — ответил Тасгалл, окончательно поверив в искренность намерений короля. — Мы все готовы.

— Подавайте сигнал. Пора открывать ворота.