люблю, потому все было отдано Лине, которая после еще месяца три на меня ругалась за кадаиф, кос-халву и баклаву, увеличившие ее вес на шесть лишних килограмм.

Впрочем, и пусть его, пришлет сладости и пришлет. Главное, что если Рабих меня не обманул, то вместе с ними сюда, в Москву, из Турции вскоре прибудет один из перстней Антиоха I Теоса, в незапамятные времена правившего давно всеми забытым царством под названием Коммагена. Остались от и от него самого, и от державы лишь развалины да мемориал, в который предприимчивые турки теперь охотно возят экскурсии. Находится это все на вершине Немрут-даг, в Таврских горах, неподалеку от древнего заброшенного города Гёбекли-Тепе, и все эти красивые названия вкупе с огромными статуями и величественными видами очень подкупают немного подуставших от «шведского стола» и водных забав туристов. А тут и древности, и стоит такая поездка не сильно дорого.

Правда про то, что само захоронение царя Антиоха найдено так и не было, гиды им не рассказывают. А зачем? Как и про то, что еще при жизни он приобрел весьма специфическую славу царя-звездочета, что тайные знания черпал у черных магов Востока, которые уже тогда славились на весь подлунный мир своей беспринципностью и тем, что для них нет запретных тем, что он читал по небесным знакам будущее этого мира, какие обряды проводил по ночам… Короче, непростым товарищем являлся царь Антиох Первый, но при этом уважаемый народом и признанный современниками лучшим правителем Коммагены за все время ее существования. Но как по мне, без особой нужды я бы в его мемориал соваться не стал, пусть даже тело покойного царя там и не лежит. Мертвых вообще беспокоить не стоит, а таких особенно.

С другой стороны, во что человек не верит, то ему не повредит. Для туристов это просто экзотика и не более того, а, значит, кроме сушняка после вчерашнего и подвернутых на камнях ног им там ничего и не грозит.

Что до царского перстня – тут разговор особый. По преданию у Антиоха их было ровно семьдесят семь, и каждый отвечал за что-то особое. Какой-то перстень, будучи одетым на палец, обезвреживал яд, какой-то улучшал зрение, какой-то укреплял мужскую мощь в опочивальне и так далее. По причине немалой популярности царя, а также в надежде ухватить хоть немного его силы и удачи, ушлые придворные после смерти последнего мигом это дело растащили, плюнув даже на то, что из-за воровства наследники их могут на голову укоротить.

Где-то половина перстней сгинула в потоке времен, но штук тридцать-сорок все же дошли до наших дней, разбредшись по частным коллекциям. Нельзя сказать, что украшения эти представляют собой гигантскую ценность, поскольку никаких преференций человеку эта штучка не даст, сколько ее на палец не натягивай, по легенде только тот, кто соберет все семьдесят семь перстней, может на что-то рассчитывать. Да и то лишь в том случае, если он не бесталанен в оккультном плане, пусть не как царь-звездочет, но хоть сколько-то. Опять же визуально они выглядят не ахти, по нашим нынешним меркам сделаны они грубовато и аляповато, не сказать топорно.

Но и совсем безделицей их не назовешь. Все же древняя вещица, с красивой историей. Плюс серебро, из которых были все семьдесят семь перстней сделаны, обладает хорошей памятью, в отличии от золота, которому все всегда безразлично. Тот же Хранитель кладов, например, может такое украшение разговорить и много чего интересного у него выведать. Да и другое какое-то предназначение у нее может быть, мне неизвестное.

Так что многие любители редкостей считают большой удачей зацепить себе такую заманчивую вещичку. В их число входит и Вениамин Ильич Разин, один из крупнейших в столице собирателей редкостей с мистическим прошлым, в коллекции которого, в свою очередь, находится одна штучка, крайне меня интересующая. И за перстень, полученный от Анвара, он мне ее отдаст, о чем уже и договоренность есть. Вот такая многоходовочка получилась, не слишком сложная и не слишком затратная, что особенно приятно. Ну, почти получилась, не стоит бежать впереди паровоза.

Я, было, задумался о том, что, пожалуй, можно Разина набрать и порадовать его вестью о возможном скором прибытии перстня в Москву, но от этих мыслей меня отвлек грохот, раздавшийся из приемной. Похоже, там что-то упало на пол и разбилось.

- Да вы что творите! – донесся до меня возмущенный голос Лины, после чего я немедленно встал с кресла и направился к двери. Мало ли кого ко мне в гости занесло, визитеры разные случаются, в том числе и такие, каких можно и нужно пинком под зад с лестницы незамедлительно спускать.

Не самой же Лине этим заниматься?

- Так не нарочно же! Случайно вышло – открывая дверь услышал я голос, который мне был смутно знаком, а после увидел и его обладателя – Извините, пожалуйста.

Вот тебе и раз. Это Аркаша, тот самый, который несколько дней назад помог мне с потенциальным заказчиком пообщаться. Он, сидя на корточках, собирал с пола осколки вазы, в которой обычно на столе моей помощницы стояли живые цветы. Лина очень их любит, особенно незамысловатые, не пафосные, вроде астр или хризантем, потому постоянные клиенты частенько приходят в офис с букетом. Причем дарят они их ей ее для подката или чего-то такого, а просто так, от чистого сердца. Всегда же приятно преподнести букет красивой девушке просто так, без далеко идущих мыслей, верно? Собственно, я и сам время от времени, если фишка ложится, нет-нет, да и прикуплю цветов, чтобы Лину порадовать. А почему бы и нет? Да, я ни разу не романтик, но и не совсем уж сухарь.

- Ой – поднимая очередной осколок, Аркаша порезался и тут же засунул палец в рот – Вот же!

- Все, встаньте и отойдите – начала выходить из себя Лина – Мало того, что стеклом все засыпали и водой залили, так еще и кровью заляпаете. Вы вообще кто такой?

- Аркафа – сообщил ей молодой человек – Я вон, к Максиму Анатольефичу пришел! Ой! Здрафте!

- Здрафте – кивнул я – Проходите в кабинет. Лина, пластырь принеси, пожалуйста.

- Ух! – вынул палец из рта Аркаша, глянул на него и вздохнул – Здорово порезал. Больно!

Похоже, все так и обстояло, потому что на пальце мигом набухла багровая капля, а после скользнула по нему вниз. Модест Матвеевич, который по своему обыкновению расположился в глубоком кресле, стоявшем в дальнем темном углу,