– Короче… Контакты у меня есть. Перекинем в Москву за неделю. И такой бешбармак там устроим!

– Все твои люди давно известны. Не испытывай иллюзий. Их оттуда на пинках вынесут.

Розенблат хохотнул.

– Не вынесут. Думаешь, я в Москву бандеровцев зашлю? Ха‑ха‑ха…

Сам, кстати, Розенблат очень любил это слово и пару раз появлялся на публике в майке с надписью «Жидобандеровец». Потом это сменилось на «укроп». Кстати, если бы у него не было столько денег – Розенблат запросто мог бы идти в маркетинг или политический адвайзинг. Ум у него был очень острым, он не боялся перехватывать лозунги врага и эксплуатировать их. Слово «укроп» вообще придумали русские – а Розенблат перехватил. Да, мы укропы…

– Пошлем людей с ДНР, с ЛНР, ополчей… они сильно недовольны тем, что в Москве происходит…

Левитанский удивленно поднял брови.

– И ты с ними договоришься?

Розенблат опять заржал.

– Договоришься? Да с ними уже давно договорились. Недоговороспособных замочили давно, а остальные отлично знают, с какой стороны хлеб с маслом. Знаешь, сколько водки, жрачки, стволов, угля, лома через границу идет? Да если бы не договорились, мы бы тут вымерзли как мамонты, а они бы там с голоду сдохли. Не боись. Все схвачено. За все уплачено. Лохи давно червей кормят. Сделаем, блин…

Левитанский вздохнул.

– И что тебе надо будет? Крым?

Розенблат опять заржал.

– На хрен мне Крым? Там у меня и не было ничего. Пусть твоим остается.

У Розенблата были свои мотивы не желать возвращения Крыма – собственности у него там и в самом деле почти не было, а вот опасные конкуренты – были.

– А что тогда?

– «Газпром».

Теперь засмеялся Левитанский.

– А чего?

– «Газпром» мне самому нужен.

– Я не про газ. «Газпромбанк» – он же государственный. Вот и отдай. Или ВТБ.

– Приемлемо.

– И вот еще что я думаю. Вы же Донбасс раздолбали…

– И что?

– Ну, скажем, репарации. Лярдов пятьдесят.

– Охренел? Меня на вилы поднимут.

– Ну тогда… программа восстановления. На ту же сумму.

Розенблат хитро подмигнул.

– Да ты че, подумал – в бюджет? На хрен в бюджет. Мы же их с тобой и раздербаним. Тем более мировое сообщество хорошо на вас посмотрит – типа возместили ущерб. Ну, сделаем тут что‑то… на пять‑семь процентов. Остальное – шестьдесят мне, сорок тебе. Мне еще по банкам прогонять, сам понимаешь…

Левитанский покачал головой.

– Пополам. Деньги мои.

– Пока не твои.

Двое евреев, два будущих серых кардинала своих стран – померились взглядами.

– А молодец. В зоне научился?

– Сядь – узнаешь.

– Не… мне зону тянуть нельзя. Ладно, хрен с тобой. В пополаме…

– Понятийку будем писать?

– Зачем бумагу марать. Еврей с евреем…

– Потому и надо марать…

Двое олигархов, понимающе улыбнувшись друг другу, подняли бокалы.

– Мазаль ва браха.

– Мазаль ва браха.

Жить Розенблату оставалось чуть больше недели, решение по нему уже было принято. Левитанскому побольше – но и его шансы умереть в постели были равны нулю…

Днепропетровск, Украина18 июня 2018 годаБандеровщина

Если на пространстве бывшего Советского Союза и есть город, похожий на американский Чикаго, то это может быть только Днепропетровск…

Чикаго и Днепропетровск – города с довольно схожей судьбой. Как известно, Чикаго создали три события. Великий Чикагский пожар 1871 года был трагедией, но одновременно с этим дал толчок строительному буму в городе, в этом городе и поныне находится самый высокий небоскреб США и десять из пятидесяти высочайших зданий мира, сам город третий по численности населения в США, но второй по экономическому потенциалу. Его удобное географическое расположение превратило город в мировой центр торговли сельхозпродукцией – он таковым остается до сих пор, если фондовый рынок США – это Нью‑Йорк, то биржевые цены на более приземленные вещи, такие как бушель пшеницы или фунт сухого молока, определяются в Чикаго на чикагской товарно‑сырьевой бирже. Наконец, Чикаго окончательно превратился в Чикаго в тридцатые годы. В стране сухой закон, а Чикаго был удачно расположен на озере Мичиган и имел прямой путь по воде в Канаду, где никакого сухого закона не было – громадные доходы от незаконной торговли алкоголем окончательно сделали Чикаго крупнейшим коммерческим и криминальным центром страны. Кстати, у Чикаго в США примерно такая же позиция, что и у Днепропетровска в Украине, – он не первый, но и не второй.

Днепропетровск криминальной столицей не только Украины, но и всего региона сделала судьба. В свое время к этим местам питал слабость правитель громадной империи Леонид Ильич Брежнев, правивший в стране шестнадцать лет. В Москве сформировалось то, что потом назовут «днепропетровский клан». Город снабжался в приоритетном порядке, там велась стройка, там производились межконтинентальные баллистические ракеты – и одновременно там имелся крупнейший, даже по мировым меркам, металлургический кластер. Этот кластер давал востребованную на мировом рынке продукцию, которая позволила Днепропетровску уже после распада СССР сформировать капитал и занять место в Украине – как когда‑то его занял Чикаго – не первое, но и не второе. Но помимо металлургии в Днепропетровске еще во времена СССР сформировалась устойчивая мафиозная среда, в которую были вовлечены и чиновники, и торгаши – эта среда мало имела общего с «ворами в законе», традиционной преступной кастой в СССР. В этом городе продолжалось производство стали и проката, ракеты больше не делали – но зато не в Киеве, а именно здесь был создан крупнейший коммерческий банк Украины. А с началом гражданской войны этот город стал «вторым Львовом» и «отримал» вместе с Харьковом славу «столицы украинского фашизма». Только знающие люди говорили, что Харьков – это так… ерунда. Пусть именно там находится главный рассадник нацизма на Востоке, пусть там – главный центр торговли оружием, главный центр контрабанды – но мозговой центр, финансовый центр – это все‑таки Днепр. Днепропетровск…

В Днепропетровске мафия окончательно закрепилась после начала гражданской войны в стране. Для этого города война была чем‑то наподобие сухого закона. Местные мафиози, прикрываясь патриотизмом, моментально создали десятки схем. Торговля левой водкой с розливом в Донецке, обмены и выкуп пленных, торговля левым углем, в том числе коксующимся для украинской металлургии и ТЭЦ, торговля продуктами питания втридорога, торговля мародеркой, продажа военного снаряжения в обе стороны, в том числе поступающего в страну по линии помощи НАТО. Сейчас война была закончена, действовало перемирие, часть боевиков ушла на территорию РФ, часть влилась в местную милицию и территориальные отряды обороны края, патриоты нарезали круги по Киеву и Львову, крича «Мы перемогли!» – но на деле Украина была так далека от «перемоги», как никогда. Потому что серая зона захватила уже весь Юго‑Восток, от Одессы и до Харькова, и постепенно медленно, но неотвратимо двигалась дальше. Двигалась, потому что у региональных баронов были свои интересы. Что такое серая зона? Это территория, где открыто убивают милиционеров, политиков, офицеров СБУ, депутатов, журналистов – и все понимают, кто это сделал, но точно так же молчаливо признают, что сделать с этим ничего нельзя. Это места, где действует параллельная власть – батальоны из ветеранов АТО, вооруженные всем вплоть до танков, подконтрольные местным «крестным отцам». Киев дает лишь те указания, которые не затрагивают интересы местных и которые ничего не стоит выполнить, – а местные это выполняют. Да, в какой‑то мере они победили в АТО, открытая война прекратилась. Но победа была условной – не только Донецк двигался навстречу Днепру, Одессе, Харькову – но и Днепр, Одесса, Харьков двигались навстречу Донецку и Луганску.