Джек молча смотрел перед собой.

Директор тюрьмы вздохнул.

— Мистер Сент-Брайд, я признаю вас виновным в нарушении существующих законов, поскольку вы отказываетесь надевать установленную форму. Вы приговариваетесь к трем дням карцера. — Он кивнул конвоирам. — Уведите.

Самое плохое в работе прокурора, по мнению Мэтта Гулигана, заключалось в том, что даже если ты и выиграл процесс, то не чувствуешь себя победителем. Мир слишком черно-белый. Даже если он отправит Джека Сент-Брайда за решетку на двадцать лет, это не гарантирует того, что этот ублюдок, который уже раз отсидел, не совершит очередное преступление. Это не изменит того, что Джиллиан Дункан придется жить с тяжелыми воспоминаниями. Это словно запереть в клетке слона, после того как он разгромил посудную лавку, — да, можно закрыть его на время, но все равно придется возмещать убытки за тот беспорядок, который он оставил после себя.

Мэтт решил встретиться с Амосом Дунканом и его дочерью у них дома. Обычно он не наносил частных визитов, но сейчас решил нарушить правила. Пригласить пострадавшую к себе в контору — это означает выставить на передний план битву в суде, которая ей еще предстоит. Сейчас лучше не волновать Джиллиан, чтобы в тот момент, когда Мэтт наконец выложит свои козыри, она отвечала перед присяжными так, как ему нужно.

Он взял чашку с кофе, которую протянула ему Джиллиан, и сделал глоток. Она присела на диван рядом с отцом.

— Отличный кофе. «Кона»?

Амос кивнул.

— Элитный сорт.

— Гавайский тоже хорош. Но, разумеется, в конторе мы радуемся и растворимому «Максвелл-хауз».

— Я куплю для конторы окружного прокурора кофеварку-эспрессо, — пообещал Амос, — если вы засадите этого ублюдка за решетку.

Не желая задерживаться на этом, Мэтт кивнул.

— Мистер Дункан, я очень хорошо вас понимаю, именно поэтому и пришел сегодня сюда. Сент-Брайду предъявлено обвинение в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах, что влечет за собой наказание в виде двадцати лет тюрьмы. Я решительно настроен добиться максимального срока. А это означает, что речь о сделке о признании вины не идет.

— Он выйдет на свободу?

Мэтт не стал делать вид, что не понял вопроса Амоса.

— Сент-Брайда не выпустили под залог, поэтому до суда он будет находиться в тюрьме. После приговора он отсидит двадцать лет, а потом до конца жизни будет состоять на учете. Третье обвинение в изнасиловании — и он останется в тюрьме пожизненно. — Мэтт улыбнулся. — Поэтому нет, мистер Дункан. Он еще не скоро окажется на свободе. — Он повернулся к Джиллиан. — Мы можем организовать тебе помощь психолога из реабилитационного центра по работе с жертвами насилия, если нужно.

— Мы уже об этом побеспокоились, — ответил Амос.

— Хорошо. Сейчас мы занимаемся опросом свидетелей. Джиллиан, назови людей, которые могли бы, на твой взгляд, что-то знать о событиях прошлой ночи.

Джиллиан взглянула на отца, который начал мерить шагами комнату.

— Думаю, остальные девочки. Уитни, Челси и Мэг.

Мэтт кивнул.

— Детектив Сакстон с ними побеседует.

— Что с результатами медицинского осмотра? — спросил Амос. — Что-нибудь обнаружили?

— Узнаем через пару недель, мистер Дункан.

— Две недели? Так долго?

— Как только поступят результаты экспертизы, можно идти в суд, шансы у нас хорошие. Я уверен, что мы обнаружим улики, подтверждающие показания Джиллиан.

— Мои показания?

Мэтт кивнул.

— Я собираюсь вызвать тебя для дачи показаний.

Она тут же замотала головой.

— Я этого не выдержу!

— Выдержишь. Мы отрепетируем твои показания, никаких сюрпризов не будет.

Джиллиан вцепилась в край своего свитера.

— А как насчет адвоката? Откуда вы знаете, что он спросит? — И тут ее осенило. — Если результаты экспертизы докажут, что он был там, мне не нужно будет выступать в суде?

Обычная реакция жертв насилия, более типичная для подростка. Мэтт мягко заметил:

— Не нужно думать об этом сейчас. У нас пока нет улик. Я получил еще не все документы, еще не опросил всех свидетелей. Позвольте мне заниматься своей работой, а детективу Сакстону — своей. А потом мы объединим усилия в суде. — Мэтт помолчал. — Мне только нужно знать одно, Джиллиан, и я обязан тебя спросить: ты была девственницей до того, как это произошло?

Джиллиан метнула взгляд на отца, который застыл на месте.

— Мистер Гулиган…

— Мне очень жаль, но ответ чрезвычайно важен.

Она, не сводя глаз с отца, пробормотала:

— Нет.

Амос снова принялся ходить по комнате, пытаясь взять себя в руки.

— Я тоже хочу помочь в расследовании, — неожиданно заявил он, чтобы сменить тему.

Его слова удивили не только Мэтта, но и Джиллиан.

— Спасибо за предложение. Но пусть делом занимаются профессионалы, мистер Дункан. Меньше всего нам нужно, чтобы Сент-Брайда освободили по формальным причинам.

— А я его увижу? — не унимался Дункан.

— Что?

— Дело. Полицейские отчеты, результаты анализа ДНК.

— Во время процесса, — ответил Мэтт. — Но могу вас заверить, что вы сразу же будете осведомлены обо всем, что станет известно мне. Я покажу вам все необходимые документы.

Ответ несколько успокоил Амоса. Он коротко кивнул.

Но Мэтта больше заботила Джилли, которая, казалось, никак не могла прийти в себя после внезапного осознания того, что придется давать показания в суде.

— Джиллиан, — мягко окликнул он, — я не дам тебя в обиду! Обещаю.

Морщинки на ее лбу разгладились, она натянуто улыбнулась.

— Спасибо.

Амос снова сел и обнял дочь, словно хотел напомнить, что он гоже здесь и готов ей помочь. Мэтт отвел взгляд, чтобы не смущать их. И клятвенно пообещал себе, что из кожи вылезет, лишь бы они могли хоть частично вернуться к той, прежней жизни, в которой еще не было Джека Сент-Брайда.

Последний раз Джиллиан была в кабинете доктора Горовиц, когда ей было девять. Она помнила, как играла с куклами, пока доктор что-то писала в своем блокноте. В конце сеанса она всегда угощала ее мятным печеньем. Но потом отец решил, что Джилли е мирилась со смертью матери, и девочка перестала еженедельно посещать психиатра.

— Джиллиан, — приветствовала ее доктор Горовиц, — давно не виделись!

Сейчас доктор была сантиметров на пять ниже Джиллиан. Волосы на висках поседели, а на украшенной бисером цепочке она носила бифокальные очки. Она казалась старухой, и это напугало Джилли: если время так обошлось с доктором Горовиц, то это значит, что и для нее эти несколько лет не прошли бесследно.