Простояв так некоторое время, Ник все-таки отпустил мою руку. Как же мне этого не хотелось. Я встала на цыпочки и поцеловала его. Ник удивленно отпрянул, но мгновение спустя поцеловал меня в ответ, еще крепче.

Он прижал меня к себе и прошептал:

– Айла Берри.

Так что Сара была права: не стоило мне доверять. Уж она-то знает меня лучше всех.

День восьмой, 22:00

Капли стучат по крыше, окна слезятся от дождя, а порывы ветра бьют в дверь. Море шумит все сильнее.

Ник ушел, и я не стала его останавливать. Сказал, что побродит по пляжу – ему нужно все обдумать.

Съежившись в углу дивана, я вглядываюсь в дождливую ночь. Вдруг кто-то следит сейчас за мной? Тот, кто в курсе, что случилось семь лет назад?

Мысли разбегаются, голова уже не варит. Я все думаю о записке, которая на самом деле не от Айзека. Наверняка ее написал человек, который поддерживает связь с Айлой и знает, что Джейкоб у нее. Я чувствую себя совершенно беспомощной. Мне хочется плакать и кричать, хочется сломать ее дом или же полететь в Чили и выследить ее там. Сквозь безумие прорывается голос разума. «Что для Айлы самое ценное?» – подсказывает он.

Ну конечно. Я вскакиваю и бегу к ключнице. Так, это от душа, это от ящика с газовым баллоном, запасной от дома. Нужного нет. Дрожащими пальцами перебираю ключи снова и снова. Он должен быть на месте, я всего пару дней назад брала его, чтобы зайти к Айле. Я бью кулаком по столешнице. Где же он, черт возьми?

Я заглядываю в ящик, где хранятся всякие мелочи. Чего здесь только нет: старые монеты, средство от комаров, фонарик, отвертка, инструкция от холодильника, раскрашенный камушек, что я купила у девочек, устроивших распродажу поделок… Ключа не видно.

Остался в кармане? В чем я тогда ходила к Айле? Помню, я не могла уснуть. Значит, пошла прямо в пижаме. Я достаю сложенные пижамные штаны, проверяю карманы. Пусто. Переворачиваю вверх дном ящик комода, в котором лежали штаны… Все напрасно.

Дождь стучит по крыше, как будто прямо у меня в голове. Ноги подкашиваются. Я уже готова сдаться и упасть на пол.

Я делаю глубокий вдох и собираюсь с силами. Накидываю дождевик, беру с собой отвертку и фонарик и выхожу из дома.

Пока я вожусь с замком, с карниза вода течет ручьем, прямо мне за воротник. Я стою босиком на мокрой и холодной террасе.

Я никогда не вламывалась в чужое жилище и понятия не имею, как это делается. В фильмах все выглядит просто – покопался отверткой, и готово; в действительности все сложнее. Светя фонариком, я пытаюсь попасть в замочную скважину отверткой, как ключом. Ничего не получается.

Тогда я засовываю отвертку в щель между дверью и дверным косяком. Давить надо с силой, двумя руками, так что фонарик я сжимаю в зубах. Хорошо, что Джо и Бинкс уехали в Озерный край на пару дней. Что я скажу, если кто-то меня застукает? Надеюсь, в такую погоду все будут сидеть по домам.

Капли бьют в глаза, я то и дело вытираю лицо. Уже думаю, что все бесполезно, когда дверь вдруг немного поддается. Я неистово кручу ручку отвертки, впиваясь зубами в фонарик. Отвертка падает – дверь открыта.

Сработало! Я убираю инструмент в карман и, оглянувшись – нет ли кого рядом, – захожу в дом.

Здесь тихо, не считая барабанной дроби дождя и моего дыхания. С меня капает вода, под плащом я вся вспотела. Так какого черта я тут делаю? По телу проходит дрожь. Зажечь бы лампу, но Айла уже перекрыла газ. Зато свет фонарика никто не заметит, ведь окна забиты досками.

Сколько раз я ночевала в этом домике: сидела с бутылкой вина на диване, выходила курить на террасу, смеялась и перешептывалась с Айлой, чтобы не разбудить мальчишек. А теперь я здесь чужак. В мысли проникает чувство вины, но я снова напоминаю себе, что Айла увезла Джейкоба в Чили и намеренно не отвечает на наши звонки. Устроила мне и Нику настоящий ад.

Кухня прибрана, на столе только газета и стакан. В доме Айлы редко бывает такая идеальная чистота. Неужели она забрала все вещи и уехала насовсем?

Так, надо сосредоточиться. Я заглядываю в комод, ища то, за чем я сюда пришла. Неудивительно, в полном песка ящике настоящий бардак – полотенца вперемешку с тюбиками крема от солнца, а еще книги, ракушки и помятые соломенные шляпы. В следующем вещи лежат аккуратнее: сказки, игрушки, кое-какая одежда Марли. Мокрыми пальцами я достаю его красные шорты. Зачем, ну зачем я сюда пришла?

Мне ужасно стыдно. Я вспоминаю, как Марли брал меня за руку и вел на террасу, чтобы показать, как он спиралью выложил ракушки. Потом подносил одну из раковин к моему уху со словами: «Послушай, как шумит море!»

Я очень его любила.

И все бы отдала, чтобы повернуть время вспять.

К горлу подступает ком, однако я сосредоточенно продолжаю поиски и перехожу к шкафчикам. Постельное белье, консервы, вещи Айлы. И знакомая на вид футболка. Бледно-голубая, с логотипом бренда одежды для скейтеров.

Футболка Джейкоба.

Я сжимаю ткань и зарываюсь в нее лицом, лишь бы сдержать крик.

Мой мальчик! Он у нее!

Я захлопываю дверцу шкафчика с такой силой, что трясется стена. Подхожу к книжной полке. Ну же, он должен быть где-то здесь. Марли и Айла обожали читать вместе, и я даже завидовала тому, как малыш сворачивается рядом с ней и с довольным видом слушает сказку. Айла покупала ему всякие тетради с творческими заданиями, и Марли записывал в них придуманные истории.

Я залезаю на диван и просматриваю корешки книг: детские, триллеры, две автобиографии в переплете, женские романы. Вот и он, большой альбом в тканевом чехле. Я сразу его узнала и осторожно достаю с полки.

Альбом Марли. Для Айлы он дороже всего – в этот альбом она вложила все свое горе.

Я нашла его.

Я сажусь и открываю альбом. Он слегка поскрипывает. Все записи датированы и сделаны по порядку, буквы у Айлы красивые и четкие. Воспоминания невероятно яркие, живые – читаешь, и Марли будто оживает.

Одна из страниц озаглавлена: «Исчезающий воздушный змей». Здесь Айла рассказывает про хмурый летний день из жизни ребят – им тогда было лет семь-восемь. Мы повели их на мыс, чтобы запустить нового змея. Поднялся сильный ветер, и управлять змеем стало сложно. Джейкоб был шустрее и с разбегу запускал игрушку ввысь, а Марли, прищурившись, разбирался с нитями. Он неотрывно смотрел на змея и так увлекся, что не заметил ветку под ногами. Малыш упал, а змея подхватило порывом бриза. Мальчишки смеялись и кричали от восторга, показывая пальцами на исчезающего за мысом змея.

Я тоже помню этот день, но в основном по словам Джейкоба. В начале лета он пересказывал эту историю Айле, сидя на ее террасе, а та слушала его с горящими глазами, внимая каждому слову. Может, Джейкоб чувствовал себя хранителем счастья Айлы? Ведь только в его ярких воспоминаниях Марли представал таким живым.