— Ладно, выкладывай. Мне нужно ехать в клинику. Сегодня дежурство.

— Это Райли украла твои деньги, — призналась Эми.

— Знаю.

— Откуда?!

— Пусть я родилась в Лаки‑Харборе, но не вчера же? Чем я могу помочь Клейким пальчикам? Думаю, она решилась на это из отчаяния.

— Так и есть, — мрачно подтвердила Эми. — Кружка и деньги у Мэтта. И Райли тоже. Они едут к Сойеру.

— О Господи, бедная девчонка!

Эми хорошо знала, что и Мэлори, и Джан имеют полное право подать на Райли в суд. Эми не может запретить им это, но может попытаться смягчить обеих.

— Как по‑твоему, если обвинение будет предъявлено, вы готовы принять возмещение убытков?

— Разумеется! А если хочешь, чтобы наказание было особенно суровым… я только что открыла в клинике ночь отдыха для родителей. Родители привозят своих детей, чтобы те посидели с больными малышками. У меня не хватает нянь. Не могу придумать более достойного наказания для подростка, чем уход за больными ребятишками. Верно?

Эми рассмеялась. Впервые за этот день.

— Ты удивительная. Знаешь это?

— Знаю. Но все же для верности выпущу прессрелиз на эту тему.

Эми едва дотянула до конца смены. Звонила Мэтту и Сойеру, но те не брали трубку. Только когда она уходила с работы, вошел Сойер.

— Мэлори не предъявила обвинения. Джан хотела. Но Мэтту удалось убедить ее, что девушка возместит ущерб и больше такого не повторится. Полагаю, он позвонил Мэлори, и та предложила, чтобы следующие три месяца Райли по выходным дежурила по ночам в клинике.

Уже не впервые за день Эми охватил прилив любви к Мэлори. Значит, Райли сможет еще немного пожить в Лаки‑Харборе.

— Где сейчас Райли?

— Отрабатывает первую смену. Я оставил ее с Мэлори. Не знаю, — хмыкнул он, — кого мне больше жаль: Райли или детишек?

После его ухода Эми проверила мобильник. Ни одного сообщения от Мэтта. Конечно, она не ждала ничего подобного, но втайне надеялась на это.

Она поехала в клинику. Мэлори встретила ее в вестибюле здания, держа мягкий лук и стрелы НЕРФ.

— Надеялась, что ты явишься…

Она осеклась, развернулась и выпустила стрелу в подкрадывавшегося сзади мальчишку. У него через плечо висел такой же лук, но Мэлори оказалась проворнее, и ее стрела ударила ему в грудь.

Парень с широкой улыбкой театрально развернулся и, раскинув руки, упал на пол. Изобразил конвульсии раз, другой, третий, разыгрывая сцену гибели, прежде чем замереть.

— Здорово! — похвалила Мэлори. — Эми, судя по виду, тебе срочно нужно съесть шоколадное пирожное.

— Или получить удар молотком по голове.

В глазах Мэлори плескалось сочувствие.

— Взгляни на себя! Все чувства напоказ! Больше никаких уроков хорошей девочки. Ты закончила школу. Я так горжусь тобой!

Грейс высунула голову из соседней комнаты.

— Дети, — устало объявила она, — спят. Вырубились, как по волшебству.

— Может, тебе следует стать няней? — предложила Мэлори, вкладывая в лук вторую стрелу и зорко оглядывая вестибюль.

Но мальчишке удалось подкрасться незаметно, и стрела ударила Мэлори в руку.

— Попал, — вздохнула она и легла на пол.

— Ты должна падать! — разочарованно пожаловался мальчик.

Грейс продолжала разговор с таким видом, словно Мэлори не лежала на полу.

— Во всем мире денег не хватит, чтобы заставить меня работать няней. Смеешься? Я и дети несовместимы!

Она схватила лук и стрелы Мэлори и подстрелила второго озорника, деловито пробиравшегося в вестибюль.

— Привет, Эми! — воскликнула она, когда появились еще трое воинов. — Присоединишься?

— Она приехала проведать Райли, — пояснила Мэлори, садясь.

— Эй! — возмутился первый мальчишка. — Ты должна оставаться мертвой!

— Если я останусь мертвой, кто раздаст сладости?

Мальчик, немного подумав, кивнул:

— А потом я снова могу тебя подстрелить.

— Не сможешь, если я подстрелю тебя первой, — возразила Мэлори. Мальчишка рассмеялся и удрал. Она встала и отряхнулась. — У Райли все в порядке. Правда, она слишком тихая и задумчивая, но в остальном все прекрасно.

Эми едва не заплакала от облегчения.

— Прости меня за эти чертовы деньги!

— Тихо! — велела Мэлори, а когда она приказывала кому‑то замолчать, люди обычно повиновались.

Эми тоже попыталась и даже продержалась секунд пять. Но какой смысл держать язык за зубами, если у нее есть что сказать?

— Я привела Райли в закусочную. Я нашла ей работу.

— Да, — согласилась Мэлори. — А Мэтт привел ее к тебе. Неужели извинился за это? За все, что сделала Райли?

Мэтт вообще не был склонен разговаривать.

Молчавший в кармане телефон словно обжигал бок Эми.

— Он не виноват.

— И…

— Ладно, поняла, я тоже не виновата, — вздохнула Эми.

Мэлори улыбнулась и обняла ее.

— Я люблю тебя, Эми. Надеюсь, ты не будешь сильно расстраиваться, верно?

— Не буду. Но она расстраивалась. Сильно.

— Райли сказала, что из‑за нее вы с Мэттом разбежались, — вставила Грейс.

— Нет. Она тут ни при чем.

— Значит, это из‑за тебя? — не унималась Грейс.

— Вполне возможно, — вздохнула Эми.

— Солнышко, помнишь то время, когда я упорно отказывалась влюбиться в Тая?

— Спрашиваешь, помню ли я, как ты носила пятидюймовые шпильки, чтобы привлечь его внимание, а кончилось тем, что у бедного мистера Виковски из‑за тебя случился сердечный приступ?

— Это был приступ изжоги, — поморщилась Мэлори.

— Как вспомню… — передернулась Грейс.

— Так или иначе, — продолжала Мэлори, — я хочу сказать, что любить — всегда больно.

— И это не новость, — добавила Грейс.

— Будет новостью, если позволишь мне докончить чертову фразу! И еще больнее, если любишь кого‑то и не позволяешь этому человеку узнать о своих чувствах.

Она окинула Эми долгим многозначительным взглядом.

— Погоди! — воскликнула Эми. — Я никогда не говорила, что люблю Мэтта.

Сердце бешено забилось только оттого, что она произнесла это вслух.

— Смешно! Абсолютно смехотворно! Стопроцентный бред!

Грейс покачала головой: