Марго-то казалось, что она уже изучила Зыбина вдоль и поперек, ан нет! Он повернулся к ней еще одной неожиданной гранью своей натуры, правда, одно неясно – хорошо ли то, что Зыбин так поступает, или дурной поступок – любой – должен быть непременно наказан? Однозначно судить Виссариона Фомича она уже не могла, и это при том, что он оставался страшным врединой, брюзгой, грубияном, занудой, но… Но! Иногда (как и сейчас) Марго чувствовала к нему ни на чем не основанную, совершенно необъяснимую дочернюю привязанность. Возможно, оттого, что иногда она ловила на себе его нежный отеческий взгляд, а ей мало перепадало родительской любви, maman c papa – это же парадный портрет в интерьере, без чувств дыхания и самой жизни! В такие моменты ей хотелось сделать Виссариону Фомичу что-нибудь приятное. За неимением в запасе «приятностей» она избрала ласковый тон:

– Жаль, Виссарион Фомич, что вы попусту съездили к Виктóру.

– Отнюдь нет, сударыня, – возразил Зыбин, лукаво поигрывая бровями. – Я многое выяснил!

– Да? И что же?

– Элиза Алексеевна жива, сие есть главное.

– Помилуйте, – хохотнула она, – как вы это поняли?

– Извольте, я готов поделиться с вами своими догадками. Если б умертвили ее, то князя не пытались бы убить. Он мешал им уже тем, что постоянно находился где-то поблизости, единожды встретив свою невесту, он вторично искал с нею встречи. Преступники это поняли, надеюсь, они не догадываются, что помимо жениха ее ищет и полиция. Второе. Убив девушку, ее обязательно вернули бы в ту могилу, в которой ее похоронили родные, а на кладбище денно и нощно дежурят полицейские. И теперь, мадам, я могу со всей ответственностью вам заявить, что Элиза Алексеевна понадобилась преступникам для некой неизвестной нам цели.

– То есть она нужна им?!

– Истинно так. Однако опасность для нее не уменьшается: как только преступники почуют, что полиция всерьез занялась этими мертвецами, юную графиню мигом убьют. Мы не знаем, кто они, потому для нее все может закончиться раньше, чем мы их схватим.

– Вы говорите, как провидец, мне просто страшно за нее!

– Я слишком хорошо знаю повадки преступников, поверьте, со времен Римской империи они остаются неизменными. Меняются способы, приспособления, а преступная мысль штампует один и тот же механизм. А что Медьери… давно ли он у нас объявился?

– В конце лета. Купил особняк, обустраивался, в свет начал выезжать буквально на днях.

– У него есть сестра и мать? Вы с ними видались?

– Не довелось. Кажется, они вообще не выезжают.

– Занятный господин. Умен, образован, хорош собою, талантлив – сразу видно. Открыт, да-да, и в то же время сдержан.

– Вас что-то не устраивает в нем? – озаботилась Марго.

– Отчего же? – с невинным выражением лица пожал он плечами. – Значится, путешествуя, он видал сии диковины с воскрешениями?

– Не совсем так. Я привезу вам его тетрадь, вы сами прочтете.

– Добро, сударыня.

Марго попрощалась с ним и поехала к графине Шембек. Ей не терпелось узнать, как себя чувствовала Анфиса в образе светской барышни.

Алина вошла, ступая неуверенно, осторожно, за нею шел Ким Денисович. Вероятно, в душе у девушки сработал некий механизм, напомнивший ей какие-то знакомые детали, потому что на некоторых вещах она подолгу задерживала взгляд. Продвигалась она вперед несмело, подойдя к дверному проему, сначала заглянула в комнату, как зверек из норки, и только потом, не увидев никаких признаков опасности, переступила через порог. Она дольше обходила комнату по периметру, но, взглянув на Софию, спросила у нее:

– Я здесь была?

– Думаю, да, – потупилась та.

Собственно, ее пригласили не для того, чтобы она помогала им обманывать девочку, а чтобы Алину морально поддержать, если бы она испугалась. Мужикам доверять нельзя, у них «тонкие пласты», называемые невидимыми эфирными телами, толще, чем у женщин, раз в пять, – и это уже диагноз. Вместо того чтобы проявить нежность, душевность, они пройдутся, образно выражаясь, по всей душе девочки кирзовыми сапогами – и это тоже диагноз. Да, София явно тут нужна.

Настал ответственный момент, на который рассчитывали все без исключения. Алина прошла в комнату с горевшими свечами и вздрогнула, словно увидела какого-то монстра, и в панике произнесла дрогнувшим голосом:

– Я была здесь!

– Не бойся, – тронула ее за плечики София. – Ну была, ну и что? Тогда эти свечи горели?

– Да, – как-то очень коротко бросила Алина.

Наконец, Маркел Кузьмич соизволил подойти к ней:

– Хочешь, мы вспомним тот вечер?

– Нет, – так же коротко ответила девочка.

– Мы будем вспоминать вместе, – взяв ее руку, заворковал Маркел Кузьмич. – Ты, я, София, Артем… Видишь, как нас много? Тебе нечего бояться. Это всего лишь воспоминания… Ты готова?

– Может быть… Мне страшно…

– Это очень нужно. Если тебе будет трудно, мы прекратим.

– Хорошо.

– Иди сюда, – легонько потянул он ее за руку. – Садись.

Она напоминала цыпленка – одинокого, жалкого, хилого. Цыпленка среди больших котов, которые подденут ее коготком – и все, нет Алины.

Ее привел сюда Ус, а об «одолжении» попросил Раф. Алина его слушалась вовсе не от страха: по необъяснимым причинам она считала себя обязанной ему и платила ему благодарностью. Вообще-то в ее сознании было много перевертышей, где-то она это понимала, где-то отказывалась понимать. Жить надо просто, как утверждал Раф, просто и «сейчас». Алина так и жила.

Вместе с Усом они зажигали свечи, пили шампанское, было весело. Наверно, веселье пришло вместе со спиртным, но оно пришло. Алине секс с чужими мужчинами не нравился, тем не менее это было терпимо, а раз он ей не нравился, то она четко помнила, что должна сделать. И она сделала: подсыпала в шампанское порошок, который ей дал Сапа…

Еще один мужчина был в ее жизни – Сапсан. Вот его-то она и боялась. Он и слова еще не произносил, а у нее в его присутствии уже все поджилки тряслись. Он как взглянет – и можно сразу умирать от страха. Но смерти Алина боялась, поэтому она боялась и Сапу – от него пахло смертью.

Если бы ей удалось порошок до занятий сексом подсыпать, было бы здорово, только Ус не отходил от Алины ни на шаг, все ручки-щечки ей лобызал. Подсыпала она снадобье после секса. Когда Уса «повело», он начал как-то странно раскачиваться, не мог устоять на ногах, долго пытался подняться и хохотал, как идиот. Алина вышла на балкон. Это был сигнал Рафу, его она увидела внизу, он махнул ей рукой. Ус и в этом, жутко пьяном, состоянии приставал к ней, но свое дело она уже сделала и оттолкнула приставалу, так что он упал на кровать. Алина побежала открывать Рафу.