– Что, интересно?

– Разумеется, интересно, – подтвердил Иннокентий. – Интересно то, что у вас с ней разные категории везения. И поэтому вы с ней не пара.

Саша опять помолчал, обдумывая его слова. Молчал долго, но ничего не надумал.

– Можно попроще? – попросил он.

– Можно. Если проще, ей везет в жизни гораздо больше, чем тебе.

– А что, везение – это уже материальная категория? – поинтересовался Саша не без иронии.

– Материальная, еще какая материальная! Почему, ты думаешь, один добивается всего, чего хочет, а другой – нет? И это при прочих равных и даже больших возможностях?

– Дело в следующем?

– Именно, – подтвердил хранитель. – А категории у людей разные.

– А может человек без этой самой повышенной категории везения чего-нибудь добиться?

– Может. Но везти ему при этом не будет хронически.

– Какой-то замкнутый круг получается…

– Обычный круг. Коло времен, как говорили древние…

– Да, что такое хорошо и как с ним бороться… – задумчиво сказал Саша.

– Бороться можно. Почему нельзя? Все можно… Только сложно это. Да и надо ли? Большинству людей – точно не надо, – неожиданно ответил хранитель.

* * *

Да, именно так все и случилось, вспоминал потом Саша. Переживая за свою несостоявшуюся любовь, он решил, что ему пора. Крепко зацепила его красавица Алевтина. Так зацепила, что даже расплющила… Вспоминал ее, и больше ничего не хотелось.

Ну их всех в баню, и ее в том числе! Пора выбираться. Труба зовет. Кому – что, а ему трубить и трубить, как медному котелку сквозь дырявое дно. Судьба такая… Пора писать очередную фигню про слет северных шаманов… А что? Вернется домой и благополучно забудет ее за обычной текучкой. За текучкой все забывается, даже собственная жизнь – проверено опытом…

– Отправишь домой? – спросил он.

– Отправлю, – коротко ответил Хранитель.

Больше ничего не сказал. Пошел спать…

На следующее утро Иннокентий объявил ему, что идол ждет его. Он готов. А вот готов ли Саша? Тоже готов? Значит, пора идти…

Через полчаса они уже стояли перед входом в пещеру.

Пещера оказалась на склоне горы. Деревья здесь почти не росли, только местами сквозь камни пробивалась редкая зелень. Разнокалиберные валуны, веером осыпавшись вниз в очередной ледниковый период, создавали даже подобие гигантских ступеней. Между большими валунами змеилась тропка из мелких камней. Эта – явно искусственная. Над камнями был вход в пещеру. Скорее – лаз. Узкая черная щель, почти не заметная снизу. Честно говоря, Саша ожидал чего-то более грандиозного.

– Ты, главное дело, в щель протиснись, – напутствовал его Иннокентий. – А там, дальше, можно уже идти в полный рост. Там просторно.

– Хорошо, – согласился Саша. – Пойду в полный рост.

Вот так, в преддверии и у подножья, подумал он. Добрался. Практически – выбрался. Еще немного, и он снова окажется дома. В Москве. Как и хотел. А хотел ли? Если положа руку на сердце, так ли уж он хотел обратно? К ехидному Бломбергу, к авторитетному Гаврилову и пронырливому Пинюкову, к заметкам о выдуманных чудесах и зеленым, как тоска, редакционным запоям… Назад – к вечной столичной суете, лихорадочной сутолоке, к бесконечному зарабатыванию денег, которые тратятся с такой же нервной небрежностью, как и приходят… К бензиновому перегару привычных улиц и пыльному вечернему одиночеству отдельной квартиры…

Этого он хотел? А чего, если не этого? Нет, надо решаться, определенно надо решаться! Только вот – на что?!

– Ну иди, – поторопил его Хранитель.

Саша медлил.

– Слушай, а как его просить все-таки? – спросил он.

– Да не надо ничего просить. Просто иди к нему и иди. Он сам все сделает…

– Слушай, а если я заблужусь? Запутаюсь к черту в этих пещерных коридорах?

– К черту – не запутаешься. Там идол. Поднимайся и иди смело, он тебя сам выведет, куда надо. Или – не выведет, – добавил, подумав, Иннокентий.

– А если нет?

– Значит, судьба такая, – спокойно ответил Хранитель.

Все правильно – чего ему беспокоиться, внезапно раздражаясь, подумал Саша. Кому нужно беспокоиться о чужой судьбе? Сидит тут в своем Ващерском краю, как медведь в берлоге, играет с людьми, как с игрушками…

– Судьба, между прочим, – слабое утешение, – сказал Саша.

– Судьба, между прочим, – сильное утешение. Сильнее уже не бывает, – веско проговорил Иннокентий. – Ну ладно, теперь – пошел!

Саша все еще медлил. Как-то не так и что-то не то. Не так он себе это представлял, наверное…

– Только ты это, не разгуливайся там особо в желаниях. А то ведь исполнится, не дай бог, – предостерег Хранитель. – Я прослежу, конечно, для того и поставлен, но мало ли что.

– А что? – поинтересовался Саша.

– Я же говорю: мало ли. Захочешь ты, например, стать могучим и ужасным. А идол возьмет и исполнит. И станешь, например, палочкой Коха, вызывающей туберкулез. А что ты думаешь – вполне может быть!

– Шутишь? – догадался Саша.

– Шучу. Но в каждой шутке… Ладно, бывай здоров, журналист! Даст бог, свидимся когда-нибудь!

Иннокентий, Хранитель идола, крепко хлопнул его по плечу, повернулся и зашагал вниз по склону, оскальзываясь на гладких камнях. Он не оглядывался. Просто шагал, легко и привычно ставя ноги между геологическими неровностями.

Саша смотрел ему вслед. Простились, получается?

Как-то не так и что-то не то… Их прощание он себе точно представлял иначе. Определенно иначе. Никак не таким небрежным…

А каким?

Саша вздохнул, почесал затылок, поддернул штаны и шагнул в пещеру.

Это было странное ощущение. Понятно, чего-то странного он и ждал, готовился к чуду, предвкушал его, но все равно оно застало врасплох. Слишком странное ощущение.

Сначала он просто шел по длинному каменному коридору. Пещера действительно была сухой, просторной, он шел в полный рост, не пригибаясь. Светлое пятно лаза за спиной скоро погасло за поворотом, но полной темноты не наступило, скорее, сумерки, приятный для глаз полумрак, в котором предметы словно размываются, но совсем не пропадают. Как будто рядом, незаметно расположена неяркая подсветка с зеленоватым отливом. Это уже чудо?

Саша шел. Под ногами хрустел песок и мелкие камешки. Где-то сбоку мерно и громко капала вода. Ее звук, разносившийся далеко, показался ему правильно механическим, почти осмысленным.

Саша шел. Скоро он обнаружил, что невольно старается попадать шагами в такт падающих капель. И это у него получается, вот что странно. Он сворачивал в какие-то новые коридоры, когда чувствовал, что нужно свернуть, и проходил мимо других, вроде бы таких же. Вело его что-то? Он не ощущал, что его ведет, но вело, наверное…