— Верно ты всё понял. Так что, подписываем номер и отдаем в набор?

— А иллюстрации?

— Иллюстрации… Короче, не твои. Всё как у тебя, но в другой стилистике, вернее в нашей.

— Но хоть на мои наброски похоже? Или как у всех?

— В этом смысле не сомневайся, сделали в тематике твоих. Чтоб было заметно отличие твоего взгляда на будущее от остальных. Да ты сам увидишь!

— А что мне остаётся, увижу. С вас…

— Да понятно, пяти экземпляров хватит?

— Хватит. Главное, чтоб в школьный музей имени Корчагина журнальчик попал.

— Имени Павла Корчагина?

— Имени Михаила.

— Всё шутишь?

— Ага.

— Ну ладно, спокойной ночи! — И представитель редакции отбился.

«А я остался думать, как реализовать его пожелание. Спокойно спать после такой новости не каждый сможет. Хотя вроде обычное дело — приняли очередную статью в очередное периодическое издание. Сколько их было… Ага, ври-ври, вдруг поверишь сам себе».

— Миш, кто звонил? Звонок был междугородний по звуку.

— Из редакции. В мартовский номер мою статью вставят.

— Вот это номер! Вера! Нашего сына снова печатают!

21 февраля 1982 г

«Красивая фраза пропадает: 'Мы уходили переулками, проходными дворами, подныривали в дыры в заборах», даже немножко жалко! Но чего не было, то не было, уходили с базара мы с Пашкой и счастливой картонной коробкой через центральный вход, да и потом старались выбирать самые людные маршруты.

А всё Гера. Или он не имел свободы воли и вообще был призван моими действиями? Не надо было вставать на новом месте? Так вряд ли он со своей группой поддержки не прогулялся бы до того закутка, в котором мы стояли прошлый раз. Может, мы, наоборот, удачно выкрутились как раз потому, что сегодня встали поближе ко второму входу на рынок… да, в этот раз у меня был увеличен план продаж. Исходя из этого мы набрались наглость и встали в чуть более людное место. Дамочки, которые следят за собой, они чаще шарохаются по центральным маршрутам базара, а не по закуткам с голубями.

И да, идея сработала — проходимость через наш бутик выросла, чаще стали брать в руки и рассматривать товар, соответственно и покупки пошли веселее. В конце февраля в восемь утра уже светло, так что мы стояли с восьми. А к десяти уже продали большую часть пилочек и сжевали на двоих пять пирожков с повидлом. Никакие другие я Павке покупать не разрешил — еще траванемся ненароком. И вот когда пирожки были заточены, а я воодушевлен успехом оно и случилось. То есть не случилось, а так… слегка помаячило напрягами.

— Чего это у тебя?

— А вы с какой целью интересуетесь? — Шкет моего примерно возраста и чуть более высокого роста вертел в руке изделие артели братьев Корчагиных.

— Я смотрю, нормально у тебя цацки эти расходятся. Подари одну.

— На ногти свои посмотри, тебе подпиливать нечего, всё сгрыз небось. — У собеседника явно не было пунктика насчет красоты ногтей, описанного Пушкиным. И дельным человеком он тоже не выглядел.

— Я Гера Щербатый, слышал небось.

— Гера? Это в смысле Геракл или Герасим? Хм. На Геракла не похож, опять же не немой. — Я явно сбил с мысли парня. Так что даже пауза образовалась. А за неширокими его плечами раздалось тихое гоготание, выдавшее любителей тонкого юмора.

— Игорь я, что непонятно!

— Игорь, анекдот хочешь? Уезжает Саид от Сухова в пустыню и говорит ему: «Увидишь Джавдета, не трогай его — он мой. Увидишь Герасима, потрогай. Он немой».

Гогот за спиной Геры превратился в ржание. «Ты понял, Герасим немой, потрогай его! Джавдет мой, а Герасим немой!» Шутка из КВН явно пришлась по душе пацанам. А вот Гера не смеялся, у него были какие-то другие планы на эту жизнь.

— Короче! Пацан, половину мне после базара отдаёшь.

— Половину прибыли или половину сегодняшней выручки?

— Чего сказал? Какая разница? — Вот тут Гера неожиданно оказался прав, сам того не понимая. В нашем с Павкой бизнесе накладные расходы и вложения в производство оказались нулевыми, так что случился конфуз экономиста: выручка оказалась чистой прибылью. Такой вот частный случай счастья предпринимателя.

— Я понял, тебе всё равно, что и как ослюнявливать, лишь бы тебе и побольше, да?

— В точку сказал, пацан. Подойду через часик.

— Да, будешь мимо проходить — проходи мимо.

— Я не понял, ты что, борзый или бессмертный⁈

— Мы сейчас с братом как начнем орать «Милиция!», так кто-нибудь точняком прибежит. Веришь? Ну или взрослые впишутся.

— Чего, ссышь, когда страшно? Взрослых звать… не по понятиям типа. — По глазам Геры было видно, что он не предполагал такой расклад.

— Так я комсомолец, мне по понятиям жить впадлу. А брат мой пионер всем детишкам пример. Иди, болезный, здесь тебе не подадут.

Удобный у меня товар — запасы его не свалены на прилавке, не штабелированы за спиной, а лежат в кармане. Начнется сейчас замес, потеряю только пяток тех пилочек, которые лежат на коробке. Но замес не начался, мне пообещали, что целым и на своих двоих я с базара не уйду. Ну да, не смог хулиган толком наехать, так хоть жути нагнал напоследок. Вот и шли мы по людным местам, где стопудово кто-то из взрослых впишется за нас таких приличных. Что примечательно — расторговался я в этот раз полностью. Все сорок взятых мной на продажу палочек от мороженного были реализованы. Иду и думаю — чего так мало взял, был же еще товар! С другой стороны, тридцать шесть рублей — и так немало, нечего судьбу гневить. И даже непонятно, почему так охотно брали? Даже мужчины покупали. Хотя… есть одна гипотеза, связанная с календарём. Скоро март, а