К тому же осенью сорок пятого на Японию были сброшены две ядерные бомбы – мощные бомбы разрушительной силы. Япония сразу капитулировала, а у нас такого оружия не было. Сейчас его создают в Штатах, называется «Манхэттенский проект». Так что с нами американцы разговаривали с позиции силы. Только в сорок девятом у нас была создана и испытана первая бомба, показали бывшим союзникам.

К слову, к середине девяностых годов двадцатого века в США из учебников истории убрали информацию о том, что в Великой Отечественной войне, которая сейчас идёт, участвовали русские. Войну выиграли США при небольшой помощи Британии, и точка. И убедить простых американцев в нашем участии практически невозможно: в учебниках же правда написана. Они ещё и возмущаются, чего это мы их победу прикарманили и празднуем.

Сталин внимательно слушал, заметно осев в кресле и осунувшись. Неприятные новости, понимаю, хотя то, что мы победим, его и порадовало. Я же продолжал вываливать на него информацию о том, что будет дальше, с небольшими своими фантазиями.

– После окончания войны началась другая война, но уже холодная. Продолжалась гонка вооружений, которую Советский Союз в итоге проиграл, потратив силы и ресурсы, так необходимые разрушенной стране. Поэтому в тысяча девятьсот девяносто первом году последовал развал страны и создание Российской Федерации, где властвовала демократия. Как говорили американцы: мы планировали развалить Союз за десять лет, а русские справились за полгода.

Кто виноват, я не скажу, хотя винят Хрущёва. После вашей смерти в пятьдесят третьем власть силой захватил Хрущёв, которому помогал маршал Жуков, убирая ваших людей. Кого расстреляли, кого посадили. Берию вот расстреляли, он в командировке был. Позднее Хрущёв, чтобы поднять свой авторитет, заговорил о культе личности, о вас, делая из вас монстра, пьющего кровь младенцев, а Берии, со слов Хрущёва, каждый день привозили девственниц-школьниц. Хрущёву рукоплескали стоя, толпа ещё та проститутка: кто платит, тот девушку и танцует.

Также Хрущёв снял наблюдение за высшими чиновниками и запретил их аресты. Это и привело к развалу страны: рыба гниёт с головы. Дети этих чиновников, разъезжая по заграницам и видя, как там живут, сами становились чиновниками и привели всё к развалу. В девяностые, после развала в стране, был голод, девушки мечтали стать проститутками, толпами идя на панель, а парни – бандитами. Страну захлестнул вал бандитизма и наркомании.

Многие молодые люди, отринув заветы предков, стали нацистами, вскидывая руки в нацистском приветствии и читая гитлеровский «Майн капф». Они нападали на кавказцев, как на расово неполноценных, а также на ветеранов этой войны, срывая награды с их пиджаков, избивая стариков и крича, что если бы не они, то мы жили бы в цивилизованной стране под немцем.

Постепенно ситуация в стране выправилась. Однако Россия занимала огромные площади, на которые исходили слюной все соседи, а количество населения росло, особенно в Китае. Пытались нападать, устроить гражданскую войну, чтобы ввести войска и не уходить, как это постоянно делали пиндосы с другими государствами. Постепенно границы сдвигались, а земли занимали китайцы, войска США и их прихвостни. Думаю, теперь вы поймёте, почему наши потомки так их ненавидят и готовы порвать голыми руками – все наши беды от них. Сначала англичане гадили, но после этой войны они сдадут позиции США, и потом уже пиндосы поднимут выпавший из ослабевших британских рук флаг, объявив нас своими главными врагами.

Так и было до момента, пока не заработала установка: не жили – выживали. К слову, переводить будут только своих, а установку уничтожат. Говоря, что всех выведут в новый мир, они имели в виду своих, три с половиной миллиарда, остальные им безразличны, пусть дохнут, заслужили. Мне так прямо и сказали. Если коротко, это всё, товарищ Сталин.

Он молча кивнул, уйдя в свои мысли, и мы минут пять просидели в тишине, пока Сталин не очнулся и не спросил:

– Есть ещё что-то, что я должен знать?

– Мне дали короткую выжимку по богатствам нашей земли, которые пригодятся в этой войне. В Татарстане, вверх по реке Кама, находится самое крупное нефтяное месторождение в мире. В Якутии алмазы можно руками собирать. Алмазы – для оплаты ленд-лиза, нефть – для наших танков и самолётов. До месторождения от города Чистополь вверх по реке километров двести. Точнее не скажу. В будущем там будут стоять города нефтяников: Лениногорск, Альметьевск, Набережные Челны, но пока там нет поселений. Искать нужно.

После этого Сталин отправил меня в один из кабинетов Кремля, приказав всё, что я помню и знаю, изложить на бумаге. Никаких машинисток: никакой утечки информации быть не должно. Писал я собственной рукой на пронумерованных страницах. Снаружи стояла охрана. Тут я жил (благо санузел с душевой имелся), тут и писал, убирая в сейф листы, когда кто-то заходил.

Через неделю зашёл Сталин. Вообще, он каждый день на часок заглядывал, читал, что я успел написать: почерк у меня неплохой, разборчивый. Но в этот раз он был не один, с ним был Берия. Значит, ему доверяли, раз посвятили его в эту информацию. Теперь уже он плотно контролировал меня, и именно он задавал вопросы, на которые я письменно отвечал. Или показывал на карте: на стене висела довольно подробная карта всего Союза. Особенно его интересовал «Манхэттенский проект». Всё, что помнил, я описал. А помнил я, как оказалось, немало.

* * *

Честно сказать, я не ожидал, что проведу в том кабинете аж два месяца. Могу сказать уверенно, что меня выжали досуха. Похоже, Сталин с Берией тоже в этом убедились. Так что в середине марта меня пригласили в кабинет Сталина, где он поблагодарил меня за предоставленную информацию. Ему только что доложили, что первое же пробное бурение ясно показало, что нефть в Татарстане есть, и богатые залежи. Это многое меняло. А меня отпускали по месту службы.

– Вот так просто я могу идти? – даже не поверил я поначалу.

– Я не могу лишить флот хорошего и уже знаменитого подводника. Ваша подводная лодка, товарищ Мальцев, всё так же закреплена за вами, хотя и совершила два похода под командованием командира дивизиона. Удачные, насколько я знаю.

– Спасибо, товарищ Сталин.

На этом меня отпустили. Я посетил наркомат, где закрыл, наконец, командировочное. Дежурный созвонился с аэродромом и сообщил мне, что вечером вылетает борт в Мурманск, а там и до Полярного недалеко. Распрощавшись со всеми, я доехал на машине, выделенной мне наркоматом, до аэродрома и вскоре уже был в воздухе. Недолго осталось, вскоре я окажусь дома. Уф, наконец-то боевая работа, а то действительно засиделся.

В своём вынужденном затворничестве я видел всего два плюса. Во-первых, за Крым меня наградили орденом Боевого Красного Знамени, а во-вторых, среди охраны Сталина я нашёл неплохого сабельника, с которым мы каждый день по часу фехтовали – больше времени не давали. С ним я постигал азы фехтования.

А боец оказался настоящим учителем и наставником, только они могут спокойно, без крепких выражений, раз за разом показывать нужное движение, пока ты его не освоишь. Я бы сорвался, а этот нет, и за два месяца совершил чудо – дал мне основы. Да и тело я неплохо подготовил, уже не опасаюсь повредить связки при резких движениях шашкой или ударах.