— Да, — покорно согласился Ной с посланником небес, одновременно про себя вознося молитву тому, кто решил с этими чудищами покончить. Ной боялся их до дрожи. — А когда…

— Потоп кончится? — догадался голубь. — Ну… тут… понимаешь… — он замялся. — Хард резет дело такое, его ведь для Страшного суда резервировали, никто и не знал, что придется систему перезапускать. Я ведь поэтому здесь, с тобой, в этой флэшке прохлаждаюсь, урезанный до невозможности… — перья создания встопорщились еще сильнее, и он с остервенением попытался склюнуть очередного жучка, а точнее их вереницу, появившуюся из множества крошечных отверстий. — Вот ведь… твари по паре…

Ковчег вдруг качнулся, словно наткнувшись на что-то. Ной ухватился за перила. Голубь перелетел ему на плечо. Вцепился клювом в торчащую из-под патл мочку уха. Тем временем ковчег перевалился на другую сторону. Сваленные на палубе вещи, по большей части хозяйственный скарб, брошенный второпях, когда волны потопа уже заливали жилища, и с тех пор так и не закрепленные, с жутким скрипом поползли в сторону Ноя, угрожая столкнуть его в океан.

— Что это? — Ной дернул головой, пытаясь высвободить мочку уха из клюва голубя.

— Об этом я тебя хотел спросить, — пробормотал голубь. — У меня сейчас ни всеведения, ни всетерпения… говорю же — урезали так, даже внешний вид пришлось заимствовать… глупая птица!

Крен увеличивался. Корабль терял остойчивость, с нижних палуб доносился шум, звериные голоса — обозленные, испуганные, жалостливые. Распахнулась дверь палубной надстройки, оттуда появилось покрасневшее лицо Хама:

— Батя! Вода на нижнем уровне! Помпы не справляются!

Ной резким движением согнал голубя с плеча:

— Возьми пару слонов с третьей палубы… и мамонтов — с четвертой. Пусть хоботами откачивают.

— Не получится, батя! Доски прогнили, эти тварюги провалятся сквозь обшивку, да еще пробоин наделают. Я же говорил, что с жучками… Э-э, да что сейчас! — Хам махнул рукой и исчез.

Ной повернулся к голубю:

— Слушай, если в ближайшее время не найдем землю, ковчег утонет. Ты должен помочь.

— Я не знаю, когда запустят сервер, — с нотками раздражения и паники проклекотал голубь. — Я не специалист!

Ковчег содрогнулся, перевалился на другой бок, а затем резко осел. Поверхность воды приблизилась к палубе. Ной подскочил к перилам, перегнулся так, что голубь решил, будто человек решил кинуться за борт ковчега.

— Нижние уровни утеряны, — пробормотал Ной. — Кто там? Шерстистые носороги и прочая арктическая живность… мамонты, саблезубые… ага…

— Хорошо, — сказал голубь. — Попытаюсь вернуться и ускорить восстановление системы.

Ной невидяще посмотрел на птицу, подобрал мокрые полы накидки, обнажив худые мускулистые ноги бегуна на длинные дистанции, и рванул к сходу на нижние палубы.

— Вы только держитесь там! — крикнул вослед голубь, взмахнул крыльями и стал подниматься вверх по расходящейся спирали. Уже на втором витке вид ковчега затуманился, поэтому голубь не видел, как огромное деревянное яйцо треснуло, распустилось будто огромный цветок, опрокинулось и быстро ушло в бездну вод. Но тут же вспыхнуло полупрозрачное изображение, уплотнилось, отвердело, и вот, как ни в чем не бывало, второй ковчег продолжает покачиваться на поверхности вод — целый и невредимый.

Отрок потер запястья, которые начинали ныть в моменты особого беспокойства и треволнений. Почесал шрам на груди. Прислушался к себе и наклонился было к ногам, чтобы заняться еще и ступнями, но Батя, неодобрительно наблюдавший его телодвижения, предупреждающе хмыкнул.

— Приступим к разбору полетов, коллеги, — объявил он так буднично, будто они не сели в галошу, а то, что произошло, долго и тщательно планировалось.

— Причем тут я? — Голубчик вскинулся, захлопал крыльями, не поняв метафоры Бати. Что, в общем-то, немудрено. Батя злоупотреблял словечками понятными исключительно ему самому. С остальными составляющими Троицы делиться сокровенными филологическими знаниями он не считал нужным.

— При том, — веско сказал Батя, и Отрок с удивлением понял, что сказанное им про разбор полетов вовсе не метафора. Голубчику предстояла выволочка. Возможно даже с выдергиванием перьев. — Ты жучков на ковчеге видел?

Голубчик от изумления даже клюв раскрыл.

— Каких жучков, Батя?! Каком ковчеге?! Страшный суд на пороге, а мы допотопные времена разбирать будем?

И еще Отрок понял, что до Голубчика так ничего и не дошло. И позавидовал, ибо в данный момент тот оказался самым счастливым членом Троицы, который искренне верил — всё идет согласно предназначению, именно так, как они и задумали при Сотворении.

А Батя вкрадчиво продолжал:

— Может ты, Голубчик, веришь будто сервер Каина остался в допотопных временах? Вместе с гебаримами и нефелимами? А заодно и Вавилонской шиной данных?

Отрок неимоверно захотелось еще почесаться. Это нервное. Ему всегда становилось нехорошо от упоминаний Вавилонской башни, которая оказалась и не башней вовсе. Исключительно его прокол. Прокол и косяк. Распнуть его за это мало.

Батя потянулся к монитору и включил. Вокруг простерся знакомый пейзаж, отягощенный знамениями близкого Светопреставления. Зверь выходил из моря. На нем воседала вавилонская блудница. Племена гога и магога сошлись в последней битве, а стальная саранча барражировала над ними и плевалась огнем из крупнокалиберных пулеметов.

— Ну, как вам? — зловеще осведомился Батя.

Голубчик, немедленно почуяв неладное, затараторил:

— Шеф, я всегда был против крайностей. Что за странная идея с этим Страшным судом? Десятки тысяч оборотов мы их, значит, холили и лелеяли, а тут — бац! И…

Голубчик не успел договорить, изображение Светопреставления исчезло. А вместе с ним и изрядно подпорченные земные пейзажи. Вокруг простиралась пустынная поверхность, на которой там и тут возвышались огромные, до небес башни, собранные из миллионов труб. Башни переливались мириадами огней, а между ними тончайшей кисеей висело нечто, похожее на паутину. От всего этого веяло такой чужеродностью, что Отрок поежился, а Голубчик захлопал крыльями.

— Что… это… — Голубчик не закончил, так как Батя с силой вмазал кулаком по клавиатуре, но жутковатая пустошь никуда не исчезла.

И только теперь Отрок сообразил, что никакое это не изображение, а реальность, в которой Троица и пребывает. И пятки холодит мертвый песок, а в поясницу дует ледяной ветер из-за дюн, где, судя по всему, плескалось море.

— Они не скачивали данные, — сказал Батя. — Они устанавливали параллельное управление. В этом истинное назначение Вавилонской башни. А потом мы им невольно помогли, сделав мабуль-перезагрузку.

— Жучки… — почти простонал Голубчик. — Жучки эти проклятые…