Февраль 1999

О фильме «72 метра»

На экраны вышел фильм Владимира Хотиненко «72 метра» – гимн российским подводникам, мужественно утонувшим из-за того, что их лодка на внеплановых учениях столкнулась с миной времен Отечественной войны, а старший офицер не проверил спасательные костюмы. Если из этой внешне эффектной и занимательной картины отжать сто литров пафоса, получается нечто очень странное, противоречивое и весьма озадачившее и зрителей, и критиков.

Хотиненко – фигура в нашем кино положительная, не принесшая буквально никакого вреда Родине. Один из загадочных питомцев Свердловского архитектурного института (есть ли среди них архитекторы собственно?), он окончил Высшие режиссерские курсы в 1981 году. Мастером его значится Никита Михалков, и некоторый отпечаток его заводного, сентиментально-комического стиля можно при желании сыскать и в Хотиненко. Именно он, кстати, лихо рассекал провинциальный дворик михалковской «Родни» на пижонском мотоцикле. Хотиненко работает, может, на чей-то вкус и грубовато, но это его собственный индивидуальный промысел. Ему пошли бы времена общественной стабильности, в которых он занялся бы крепким жанровым кино, а приходится осмыслять изменчивую, как хамелеон, российскую действительность. Владимир Хотиненко обладает явными признаками социального темперамента и один из немногих, кто занимается реальной диагностикой и исследованием современного общества. Таких режиссеров у нас мало – Вадим Абдрашитов, Алексей Балабанов и… даже не знаю, кого еще приписать к этой не очень-то благодарной работе. Странности фильма «72 метра», как мне кажется, связаны с глубоким кризисом общества более, чем с личной историей режиссера. Скажу еще определеннее – из картины понятно, до какой тоски запутались мужчины в современной жизни.

Ведь все фильмы Владимира Хотиненко – это мужские истории; герои его картин к тому же мужчины беспокойные, ищущие, тревожные, и времена им достались нелучшие для выявления мужественности. Впрочем, двое мужиков из знаменитого перестроечного фильма Хотиненко «Зеркало для героя» (сценарий Надежды Кожушаной) попали однажды в заколдованный советский день 1949 года и поняли, что изменить жизнь невозможно, во всяком случае, не обычными человеческими средствами. Хочется ведь быть сильным, ясным, положительным, хочется выправлять хотя бы близлежащую действительность, но никак не выходит. Могучая враждебная сила (а она носит разнообразные маски и любит себя называть всякими именами, например исторически сложившимся укладом) парализует индивидуальную волю. Казалось бы – ни большой войны, ни массовых репрессий, ни ужасных катаклизмов, всего-то надо работать да семью содержать в порядке. Но не получается – ни у поэта Макарова («Макаров»), купившего одноименный пистолет и разрушившего свою психику, ни у деревенского паренька Коли Иванова, принявшего ислам как защиту от родимого свинства («Мусульманин») (оба фильма сняты по сценарию Валерия Залотухи). Жизнь перемалывает героев, и делает это отчетливо и методически. Можно сказать, что они сами виноваты, но отчего-то винить их неохота, настолько они одиноки и беззащитны. Ни государства, ни общества, ни трудового коллектива – живи как хочешь. А как хотеть-то? И где враг? Окончательно распавшегося и заплутавшего героя Хотиненко показал в картине «Страстной бульвар», и это было совсем уж мучительное и тяжелое произведение. Энергичный режиссер, который с легкостью вписался бы в когорту твердокаменных советских кинематографистов, создававших будни Петровки, 38, и праздники далекой Гражданской войны, энергично возился с распадом постсоветского мужчины, но радости это ему явно не приносило. Невеселые ребята ходили и ходят по современной России. Неудивительно, что в поисках героя кинематографисты снаряжают экспедиции в другие времена и пространства или же честно придумывают миражи, как Балабанов придумал фантом «брата», а продюсер Капица наворожил «ментов» и «агента национальной безопасности». Герой – существо бескорыстное, не может быть героем художественного произведения личность, готовая удавить ближнего за копейку («Скупой» Мольера исчерпал возможности подобного героя).

Но именно такие личности составляют активный массив нашего общества. О какой мужественности тут может идти речь? О чем вообще петь, писать романы, пьесы и стихи? Мужчина, измеряющийся деньгами, не пригоден для искусства. Значит – приходится отрываться от грешной земли, искать мужчин в облаках, на воде, под землей, под водой, среди тех, кому отвага, доблесть и бескорыстие положены по штатному расписанию. «Любите, девушки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков», как поет Валерий Сюткин. А Владимир Хотиненко решил отвести душу с подводниками, в мире, где, казалось бы, все человеческие качества идут по своей настоящей цене.

Я давно заметила: чем увереннее и однозначнее рассуждает мужчина, занимающийся любым видом публичной деятельности, тем сложнее и путанее настоящие мотивы его поступков; а уж если он произносит кошмарное мужское «я убежден, что…» – пиши пропало, ни в чем он на самом деле не убежден. Нет, я ничуть не сомневаюсь в любви Хотиненко к героям картины. Плоть военно-морского быта показана так аппетитно, так привлекательно. Но вот сон одного из героев. Под марш «Прощание славянки» бравые парни в ослепительно белой парадной форме строевым шагом погружаются в море. «Где же лодка?» – «А мы и без лодки!» – весело отвечает упрямый командир (Андрей Краско). Пафос вроде бы доведен до предела – и тут же превращен в свою противоположность, в трагический абсурд. В абсурд превращается и вся история «72 метров» – история дикой, бессмысленной гибели.

Подводный флот означает реальную мощь государства. Если государство позволяет себе иметь нищих офицеров – такое государство надо срочно закрывать и отдавать под контроль мирового сообщества. Оно безумно. Офицер Краузе (Сергей Гармаш), который не может достойно содержать семью и оттого в состоянии депрессии не удосужился проверить спасательные костюмы, – вполне реален, хоть и слабо сделан по драматургии. Офицер Орлов (Марат Башаров), прибывший на борт после многодневного запоя, командир, которому приходится напоминать в критическую минуту, что он обязан по уставу защищать гражданское население, – тоже реален. Русские офицеры, которые считают возможным для себя принести присягу самостийной Украине, – реальны не меньше. Так же, как полное отсутствие реакции руководства на исчезновение лодки из поля зрения – ладно, дескать, обойдется – и проведение учений в районе, нашпигованном минами. Получается, что главный подвиг команды «Славянки» – это спасение единственного гражданского лица, врача Черненко (Сергей Маковецкий), которому отдали единственный же оказавшийся в исправности защитный костюм. Маковецкого мы не вчера узнали и поверить в то, что этот чертушка олицетворяет гражданское население, не в состоянии. Это, конечно, инопланетянин, явившийся проверить землян на излом и сжатие. Неуместность его пребывания на подлодке еще более обостряет абсурд картины, где самые обаятельные актеры страны (не хватает только Пореченкова), разнообразно погружаясь в воду, показывают, что в России еще остались мужчины, пригодные для героической гибели.

Итак, действительность, на которую бросает густую зловещую тень история «Курска», – это одно. А мечты Хотиненко о дружном и веселом мужском военном братстве – другое. Посредине – визуальный монстр «72 метров» с рекордным числом драматургических и актерских ошибок (думаю, не та психофизика у людей на грани смерти, нет расхлябанности, как в картине, где кажется порой, будто актеры не на глубине, а в сауне). Но дело не в этом. Фильм и не мог получиться непротиворечивым. Потому что мечты мечтами, а жизнь жизнью. Ведь в нашей стране о наличии положительной мужской энергетики мы узнаём только из телевизионных отчетов о катастрофах. Они там обычно бродят по развалинам, которые устроили немужчины. А в остальное время приходится любоваться на муляжи, ибо профессиональные лжецы и казнокрады, убийцы и корыстолюбцы мужчинами – в высоком, Божественном смысле слова – не являются.