— Хобарт Конселлайн всегда готов поболтать, пожалуй, разговаривать он любит больше всего на свете, так что у меня собраны кое-какие данные на этот счет. Его очень беспокоят противники серийного омоложения. Беспокойство это подогревается зависимостью доходов семейства от количества проведенных процессов омоложения. Конселлайны вложили немало средств в фармацевтические заводы по производству омолаживающих препаратов. До скандала на Пэтч-коке эти заводы приносили им двадцать процентов общей прибыли. Конселлайны активно выступали за пересмотр закона против повторных омоложений. Сам Хобарт Конселлайн считает, что повторное омоложение может сделать жизнь человека вечной, и те, кто смог накопить достаточно средств, чтобы позволить себе омоложение, вполне достойны жить вечно.

— Ага, а как насчет внешней политики… у него такие же взгляды?

— Более или менее. Он необыкновенно энергичен. Я часто наблюдал, как он ведет себя за обеденным столом и в кругу семьи, и могу сказать, что он относится к тем людям, которым всегда чего-то не хватает. Если бы он не мог позволить себе омоложение и дорогостоящих врачей, то давно бы умер от излишеств в еде и питье.

— Истинно, воздержание помогает спасти не только душу, — и Председатель улыбнулся Хостайту. Сам Председатель в свои шестьдесят был таким же стройным, как в тридцать, и в такой же прекрасной физической форме. Он никогда не проходил омоложения и не собирался этого делать. Церковь запрещала омоложение, но он бы и сам ни за что не согласился на нечто подобное ради эгоистичных целей. — Значит… Хобарт Конселлайн, новый глава правительства, человек завистливый и самолюбивый, безжалостный интриган, который не остановится ни перед чем, пока не обретет полный контроль. А что, по-твоему, Хостайт, станут делать Барраклоу, когда он попробует подмять их под себя?

— Виктор будет сражаться, у него достаточно юридических знаний, но в Правящих Династиях нет официальной конституции. Стефан сначала воздержится от активных действий, но если Хобарт не оставит его в покое, возглавит оппозицию. Вряд ли Стефана можно назвать мудрецом. Он может сражаться с явным врагом, но тайного не заметит.

— Почему же именно его выбрали главой семейства?

Хостайт откашлялся.

— Из всех возможных кандидатов он меньше всех остальных совал нос в чужие дела. Лорд Торнбакл к тому времени уже занимал пост Спикера, да он и не хотел становиться главой семейства. Его младший брат Харлис не очень популярен среди родственников. Виктор отклонил предложение. И хотя в Правящих Династиях женщинам позволяется становиться главой семьи, это редко практикуется в ведущих династиях. Никто из женщин септа Барраклоу даже не претендовал на этот титул.

— Значит, их женщины заняты своим делом?

— Не все, но они находят другие способы удовлетворять свои амбиции. Например, леди Сесилия де Марктос разводит лошадей.

— Это она была на Ксавье, — Председатель сказал это с таким презрением, что у Хостайта сердце замерло. Он должен был предвидеть такую реакцию, ведь он слышал все, что говорили о ней родственники. — Может, она и занимается только лошадьми, но именно она несколько раз чуть не сорвала все наши планы. Когда Лепеску провалился на Сириалисе, она тоже была там…

— А Лепеску был наш? — спросил Ягин. Председатель бросил на него такой взгляд, что

Хостайт пожалел Ягина.

— Нет. Я бы никогда не имел дела с таким ничтожеством. Одно дело убивать или даже наносить увечье, чтобы проучить кого-то, но совсем другое, когда человек не уважает своего врага, обращается с ним не по-человечески. Но я вспомнил, что именно Сесилия де Марктос отвезла принца крови назад к отцу, и вообще она всегда вмешивается в наши планы. Я не отдавал приказа убрать ее, но эта дама снова возникла на Пэтчкоке и опять вмешалась не в свое дело. Слишком много совпадений для одной женщины.

— Еще Херис Серрано, — пробормотал Хостайт. — Эта женщина-капитан тоже была там.

— Да. Серрано всегда были преданы Династиям. Они связаны особыми узами с Барраклоу…

— Херис Серрано подала в отставку. Она сотрудничает с леди Сесилией, — это сказал Ягин.

— Спасибо вам обоим, — произнес Председатель. — Мастер, останьтесь ненадолго…

Хостайт попятился назад от стола Председателя. Наконец он нащупал ногой небольшой выступ на поверхности ковра. Теперь можно повернуться.

Хостайт был весьма удивлен, что ему удалось спокойно покинуть комнату Председателя. Вместе с Яги-ном они прошли в гардеробную. Хостайт чувствовал облегчение, как всегда, когда понимал, что смертельная опасность миновала.

Председатель внимательно смотрел на Мастера Клинков.

— Хостайт наш самый старший маэстро, не так ли?

— Да, сэр.

— Странно, что маэстро фехтования живет так долго. Он какой-то необычный. Вам не кажется?

— В своем роде да.

— У него чистый удар, — продолжал Председатель. — Он бьет наверняка, к тому же из личных источников мне известно, что он кроток и трезв.

— Это правда, Председатель.

— Но?

— Но я не чувствую к нему сердечного расположения, Председатель.

— Именно, и именно поэтому я настаиваю на том, что он не прошел свой путь. У нас должен быть хотя бы один маэстро фехтования, который не нравится Мастеру Клинков.

Мастер поклонился. Они уже говорили на эту тему.

— Новости, которые мы услышали относительно Хобарта Конселлайна, крайне неутешительны. Если такой человек почувствует опасность, он способен на все. Мы думали, что когда обнаружится, что омолаживающие препараты могут быть недоброкачественными, у них поубавится энтузиазма относительно омоложения… зачем рисковать собственным здоровьем ради того, чтобы продлить жизнь?

— Они боятся смерти?

— Не только это. Они проходят омоложение задолго до возраста, в котором обычно умирают. Просто им нравится оставаться молодыми. Я пробовал объяснить это себе декадентской классовой структурой их общества. Думал, что омоложение затронет только его верхушку, а профессионалов и рабочих не коснется. Но все оказалось иначе. Они стремятся не к вечной жизни, а к вечной молодости. А это не одно и то же.

— Да, Председатель.

— Сначала мы этого не знали и не понимали их мотивов. А без этого невозможно и правильно действовать. Их поступки непонятны даже Единому, их можно считать только еще одним подтверждением грешной природы. Но для нас это представляет определенную проблему. Стратегия, которую мы подготовили, не подходит при изменившейся ситуации… — Он замолчал и уставился в окно. Дети. Они настоящие дети, которые стали взрослыми и скоро состарятся, но ничему в жизни не научились и не хотят сами ничего добиваться. Они не признают дисциплину истинной веры. Как можно подействовать на взрослых детей? Он вспомнил лицо Хобарта Конселлайна, которое много раз видел в программах новостей, и представил, что через сто лет, когда его самого уже давно не будет в живых, то же самое лицо будет так же мерзко и противно улыбаться. И с ним будет уже иметь дело преемник его преемника. К тому же появится еще множество таких же, как этот Конселлайн.