середине августа 1941 года по неофициальным каналам был получен ответ примерно следующего содержания: «На оккупированной территории не может быть никакого правительства и самостоятельных вооруженных сил». Улуотсу дали понять, что не может быть и речи ни о независимости (даже формальной), ни об автономии, ни о самоуправлении в прямом смысле: допустимо лишь вспомогательное «самоуправление» под контролем немецкой администрации[935].

На власть под оккупацией претендовали и два крупнейших полевых командира «лесных братьев» — уже упомянутые майор Фридрих (Франц) Кург, заправлявший в Тартуском уезде, и полковник Виктор Кёрн, чей отряд действовал в окрестностях Пярну.

Так, майор Ф. Кург, поддерживавший тесную связь с Юрием Улуотсом, начал создавать свою администрацию в уездах Эстонии, назначив сельского старшину Тартуского уезда и бургомистра города Тарту. Сам Улуотс, прибывший в Тарту позже, одобрил эти меры. Позднее майор Фридрих Кург стал командиром отрядов «Омакайтсе» города Тарту и Тартуской провинции. Именно ему принадлежит приказ о создании Тартуского концлагеря и о назначении его первым комендантом капитана Юхана Юристе. 14 июля 1941 года Кург назначил также руководителей повстанческих отрядов в провинциях Тарту, Выру и Валга. Но его претензии простирались дальше — стать верховным главой гражданской и военной власти во всей Южной Эстонии, поэтому 17 июля майор Кург «назначил» (!) своего конкурента полковника Виктора Кёрна руководителем повстанческих отрядов в провинциях Вильянди и Пярну (невзирая даже на разницу в званиях) [936].

Полковник Виктор Кёрн тоже хотел стать единственным представителем еще не созданного «эстонского правительства» и с этой целью тоже искал контактов с Улуотсом, правда, безуспешно. Столь же безуспешной была его попытка создать свое собственное правительство Эстонии, так как немецкое командование не одобрило этого. В юго-западных районах, находившихся под его властью, Кёрн восстановил советы общин времен президента Пятса. 9 июля 1941 года он назначил в Пярнуской провинции начальника провинциальной полиции и сельских старшин, поручив последним назначить бургомистров и советы общин в тех населенных пунктах, где таковые еще не были созданы. Их деятельность согласно приказу Кёрна, считавшего себя высшей военной и гражданской властью в Эстонии, должна быть возобновлена также с 9 июля[937].

Немецкие власти, как военные, так и гражданские, приняли эту систему без особенных изменений. Но при этом дали понять Кёрну, что он всего лишь полевой командир «лесных братьев», и только. При этом немецкие военные власти сослались на то, что согласно Женевским соглашениям, вся гражданская власть на оккупированных территориях принадлежит германскому вермахту. Полковник Кёрн погиб при загадочных обстоятельствах 19 июля 1941 года[938].

Одновременно была воссоздана и партия «вапсов» («Движение участников Освободительной войны»), запрещенная при диктатуре Пятса. Она ориентировалась на Третий рейх и долгое время получала финансирование из Германии, а ее лидеры активно сотрудничали с германской и финской разведками[939]. Еще в конце мая 1941 года в Хельсинки был создан «Эстонский освободительный комитет» во главе с одним из бывших лидеров «вапсов» д-ром Хяльмаром Мяэ. Его членами являлись д-р Александр Массакас, д-р Харри Рютман, адвокат Карл Гран, Вальтер Котсар, майор Аксель Кристиан. По-видимому, все члены комитета так или иначе являлись агентами абвера — как, например, сам Мяэ, или Аксель Кристиан, сотрудник «Бюро Целлариуса». Комитет провозглашал своей целью достижение «свободы и независимости эстонского народа при поддержке дружественных государств» и заявлял о готовности взять на себя верховную политическую власть в Эстонии, пока «не будет восстановлена государственность на основе новой конституции, выработанной во взаимодействии с германским Рейхом»[940]. Эта программа была передана представителю германского министерства иностранных дел.

Политическая программа д-ра Мяэ предполагала «полгода на [пропагандистскую] подготовку эстонского народа», после чего будет возможна «надежная тесная связь Эстонии с Рейхом». Главной идеей идеологической подготовки эстонского народа Мяэ считал воспитание «общеевропейского мировоззрения». Для этого эстонцы должны были принять участие в борьбе за «новую Европу» против большевизма, чтобы почувствовать «общую судьбу с немецкими солдатами». Впоследствии эти лозунги оказались очень живучими и были заимствованы кругами СС для своей пропаганды — «борьбы Новой Европы против жидо-большевиков». К германским планам частичной колонизации Прибалтики и создания там немецких поселений д-р Мяэ тоже отнесся с пониманием. Его территориальные претензии за счет некоторых областей РСФСР были незначительными и служили лишь созданию видимости борьбы за «национальные» интересы Эстонии. Разумеется, эта программа произвела благоприятное впечатление на сотрудников германского МИДа[941].

Мяэ и его «штаб» прибыли в Эстонию сравнительно поздно, но влиятельные люди в германских министерствах и спецслужбах Третьего рейха заранее сделали ставку именно на него. Кандидатуру Мяэ поддерживали в Германии Петер Клейст и Отто Бройтигам из «Восточного министерства» Розенберга, а также МИД, военная администрация и руководство СС. Клейст лично ходатайствовал перед Розенбергом, а позднее и в Главном управлении имперской безопасности у Гейдриха о назначении Мяэ главой коллаборационистского правительства Эстонии и в итоге добился их поддержки[942].

«Эстония уже полностью очищена от евреев»

В Эстонии, материковая часть которой была оккупирована к 5 сентября[943], более половины немногочисленного еврейского населения успело эвакуироваться. Но передовые команды зондеркоманды «1а» появились здесь еще раньше — 10 июля 1941 года[944].

Эта зондеркоманда уже успела «отличиться» в Латвии, с 27 июня 1941 года организуя еврейские погромы и «экзекуции» в Лиепае, Елгаве и Риге. С 10 июля 1941 года она взяла на себя функции полиции безопасности и СД в Эстонии[945]. Ее командиром и одновременно начальником полиции безопасности и СД в Эстонии являлся штурмбаннфюрер СС Мартин Зандбергер[946].

С организацией еврейских погромов в Эстонии возникли проблемы, как объясняли это сами немецкие командиры, потому что здесь евреи составляли очень небольшой процент населения. Как сообщалось в оперативной сводке № 6 о деятельности эйнзатцгрупп за период с 1 по 31 октября 1941 года: «В 1940 году в Эстонии, почти исключительно в Ревеле [Таллине], Дорпате [Тарту], Нарве и Пернау [Пярну], проживало около 4.500 евреев. В сельской местности евреев было мало. После занятия Остланда немецкими войсками там еще оставалось примерно 2.000 евреев. Большая их часть покинула эту местность, отправившись на восток вместе с органами советской власти и Красной армией»[947].

Видимо, чинам СД и полиции пришлось потратить много времени, чтобы объяснить эстонцам, кто же такие евреи и почему они так опасны для них и для Рейха. В начале ноября 1941 года командир эйнзатцгруппы «А» бригадефюрер СС Шталекер был вынужден констатировать в своем очередном отчете:

«…Ввиду того, что в Эстонии проживает относительно небольшое число евреев, организация погромов там оказалась невозможной. Эстонские силы самообороны убили лишь особо ненавистных коммунистов, в основном же они ограничивались арестами»[948].

Но тут зондеркоманда «1а» развернула активную «разъяснительную