— Вы, безусловно, правы, — выдавил я из себя, не зная как себя вести и что сказать. А в голове ещё и мысль летала: «А не хило на наших трофеях атаман и иже с ним поднялись. Побольше двух тысяч рублей себе оставили только на драгметаллах. Об остальных трофеях вообще молчу».

— Итак, прошу к столу. Сейчас завтрак подадут, — Касьянов сделал приглашающий жест к столу персон на двадцать, покрытый белоснежной скатертью. — Заодно и обсудим проблему, которая привела ко мне столь достойного молодого человека.

Шохирев и я стали отнекиваться, говоря, что мы уже поели в харчевне, но Касьянов лично проводил и меня, и Митяя к столу, усадил за него и сам уселся во главе стола.

— Господа, не знаю как вы, а я привык в это время плотно кушать, можно сказать обедать перед продолжительным рабочим днём. И как вы можете себе представить такую картину, я завтракаю, а мой спаситель и его друг стоят и смотрят на меня?! Увольте от этого. Мы хоть и многого в этой жизни достигли, но я ещё помню, как в юности брюхо от голода сводило. Поэтому никаких стеснений.

Касьянов поднял со стола звонок-колокольчик и потряс им. В дверях показался слуга.

— Никифор, попроси накрывать, — Александр Васильевич поставил колокольчик на стол.

Как будто ожидая этой команды, в гостиную вошли две молодых женщины, в длинных почти до пола платьях темно-коричневого цвета, белоснежных фартуках и чепчиках, похожих на белый бант на голове. Их униформа настолько напомнила мне школьную форму для девчонок из моего времени, что я непроизвольно улыбнулся. Платья только мои одноклассницы носили тогда гораздо выше колен. Стиль мини был в моде.

Пока разглядывал горничных, на столе появились приборы, глядя на которые испытал невольный трепет. Ложка, вилка, столовый нож и чайная ложка мне, конечно, были знакомы, не совсем дикарь. В какой руке держать вилку, а в какой нож и как ими управляться я знал. Только вот за этим столом вилок слева от двух тарелок одна в другой было три, а с правой стороны два ножа и большая ложка. Сверху над вилками ещё одна небольшая тарелка с ещё одним ножом, а над тарелками еще вилка и ложка. Рюмка, два фужера, бокал в ряд. Здесь, по-моему, и основное правило столового этикета «от центральной тарелки в стороны» не сработает. «Будем смотреть на Касьянова, и действовать как он, — подумал я. — Гвардия и за столом умирает, но не сдается».

Второй волной горничные-официантки внесли хлебницу и с десяток замысловатых вазочек с грибами, квашеной капустой, огурчиками, горчицей, хреном, мочеными яблоками, тарелки с фаршированными блинчиками, мясной, рыбной и сырной нарезками и еще чем-то мне неведомым. Постепенно на столе места перед нами оставалось все меньше и меньше. Из принесенной парящей супницы доносился умопомрачительный запах.

Митяй с вожделением уставился на два привлекательных графинчика. Один с коричневой маслянистой жидкостью, а второй, на глазах покрывающийся каплями, с жидкостью чистой как слеза младенца.

— Как говорится «аристократов здесь нет», поэтому дальше, господа, сами! — проговорил Касьянов, заправив развернутую салфетку одним концом за ворот рубашки, и потянулся за графинчиком с коньяком.

Митяй аккуратно отодвинул салфетку в сторону и, взяв в руки графин с водкой, набулькал себе почти полный фужер, в отличие от купца, налившего в фужер коньяка на палец.

— А ты что, Тимофей, ничего себе не наливаешь? — спросил меня Касьянов, делая небольшой глоток коньяка.

Я наконец-то заправил угол салфетки за тугой ворот своей теплой рубахи, сшитой тёткой Ольгой Селевёрстовой из армейского сукна, и ответил:

— Извините, Александр Васильевич, но я только брагу да пиво пробовал. Крепких вин ещё не пил.

— Давай я тебе водочки немного налью. — Шохирев быстро налил мне в рюмку водки. — У нас в станице такой не попробуешь. У Александра Васильевича, она уж больно вкусна.

— Я думаю, от одной рюмки водки тебе худо не будет, — улыбнулся Касьянов. — Хунхузов вон сколько на тот свет отправил, не смотря на молодые годы. Поэтому немного водочки или коньяка, да под холодное с горячим, вреда здоровью не принесут.

«Это точно, — подумал я, опрокидывая следом с вахмистром рюмку в рот. — А то в моё постсоветское время, когда ещё действовали нормативные акты „сухого закона“ пацанам в восемнадцать лет государство дало в руки оружие и официально разрешило убивать, а вот водку и другие спиртные напитки пить можно было, только с двадцати одного года. Помню, как ржал, услышав, что в Ханкале во время первой чеченской компании менты оштрафовали хозяина магазина, продавшего водку солдатам срочникам, которые только что вернулись с боевого выхода и в полной боевой выкладке подвалили к прилавку. Ага! Попробуй им не продай! Хотел бы я тогда посмотреть, что осталось бы от этого магазина».

Эх, хорошо пошла! Взяв крайнюю вилку, потянулся за пытавшимся спрятаться в сметане с луком рыжиком. По горлу потекла волна тепла, гриб хрустнул на зубах. Все как я любил в прошлой жизни. Потом закусил квашеной капустой и, увидев, что Касьянов начал с рыбы, а не с овощей, положил в тарелку кусок свежей, посыпанной специями белорыбицы.

— Попробуйте, Тимофей, это нельма. В Амуре не водится, привезли с реки Лена. Очень вкусная рыба. Особенно только что посоленная. — Купец отрезал кусок белорыбицы и отправил его в рот.

Я попробовал. Такого нежнейшего мяса рыбы я в той жизни не пробовал, да и здесь не с чем было сравнивать. Осётр рыба отличная, но в жареном и пареном виде, в соленом и копчёном суховат. А здесь ломтик рыбы просто растаял на языке. Бесподобно! Буженина и сыр со слезой. Блинчики с икрой, слой черной и слой красной. Солёные, хрустящие корнишончики, которые в станице называли детками. Митяй их после фужера водки, отправлял в рот большой суповой ложкой и с азартом хрустел.

Пока я наслаждался невероятно вкусной закуской, купец и вахмистр опрокинули еще по пару емкостей горячительных напитков. Я от этих возлияний отказался, но под горячую рыбную солянку не стерпел и попросил Митяя налить рюмку водки и мне.

Лепота! Супер насыщенный горячий бульон приготовленный, как выяснилось из головы осетра, большие куски осётра, тайменя, сёмги, копчёного сома, ещё какой-то рыбы, соленые огурчики, маслины, полукольца лука. Всё это сутки настаивалось. И сверху горка желтоватой настоящей сметаны. Какая вкуснотища. М-м-мы…!

Осётр с грибами в сливочном соусе в меня уже еле влез, поэтому от десерта пирожков, печенья и чего там засахаренного просто отказался. Живот раздулся как барабан, казалось ещё чуть-чуть и поясной ремень лопнет. И это завтрак! Какой же обед у купцов первой гильдии подают?

Из кулинарных возвышенных мечтаний меня на землю вернул вопрос Касьянова:

— Так что же, Тимофей, вас привело в мой дом?

Я посмотрел на Шохирева, который успокаивающе мне кивнул.

— Александр Васильевич, я хочу предложить вам приобрести у меня золотого песка где-то два пуда и десять фунтов.

— Получается, Тимофей, ты не только Золотого Лю убил, но и его золото нашёл.