Первая серьёзная непогода перестала буйствовать почти через неделю после начала, небо, все последние дни затянутое ровной мутью, беспрестанно извергающей снег, прояснилось. Ударило ослепительным синим льдом, разрезанным на куски бледно-желтыми лучами солнца.

Ингольв тогда вышел под навес с особым удовольствием щурясь от яркого света. Еле удалось дверь распахнуть: замело. Накануне из домов совсем никто носа не казал: такая метель случилась, что только выглянешь — вмиг занесёт по самые уши. Всю ночь завывала вьюга над крышей, со всех щелей несло прохладой. И хотелось, так предательски и малодушно, просто забраться под шкуры и не шевелится, накапливая тепло. Не одному, конечно, а с той, кто для этого лучше всего подходила — с Асвейг. Всё казалось, что он видит её слишком редко, что она прячется от него и нарочно избегает встреч, даже случайных. Да и Хельга, похоже, чувствовала все его желания: от женщин такое сложно укрыть. Не сказать, что он сильно старался. Ворчал Кнут, ругал дочь за то, что она с ромеем больше времени проводит, чем с мужем собственным, а та только фыркала. И её можно было понять: с первой после свадьбы ночи соитие между ними с Ингольвом было нечастым — по пальцам одной руки можно пересчитать — да и то лишь тогда, когда она сама ластилась. Но шло время, и Хельга отстранялась всё больше. И Асвейг ближе не становилась. Но надо отдать должное жене: она, похоже, вовсе не стремилась вредить ей, как это когда-то делала Мёрд. Наверное, ей попросту всё это стало не так уж и важно.

В очередной раз подумав об этом, Ингольв вздохнул.

— Хороший день, — протянул Лейви, тоже выходя из дома. Он несильно толкнул плечом в плечо. — А ты всё смурной. Коли завтра будет такая же погода, возьму лыжи — и на охоту. Змея возьму. Эльдьярн, может, сподобится тож.

— Да, день неплохой, — глупо было бы перечить. — Только сегодня до вечера двор расчищать. Уж не знаю, поднимешься ли ты на охоту завтра.

Скальд хмыкнул самодовольно: мол, его сил на всё хватит. Начали один за другим высовываться и остальные. Кто собрался до колодца: набрать свежей воды, кто проверить лодки, вытащенные на берег ещё до того, как протянулся лёд. Дети сыновей Кнута тут же принялись барахтаться в сугробах: опять весь пол в лужах будет, как нарезвятся и придут сушиться.

Змей вышел одним из последних, проводил взглядом удаляющуюся Хельгу, которая с другими женщинами пошла проверять, целы ли сараи. Могло и крышу где поломать: ничего удивительного.

— Никогда снега не видел, — выдохнул он восхищённо. — Аж глаза слепит.

Ингольв покосился на него, пытаясь задавить смутное беспокойство внутри. Теперь он постоянно испытывал его, когда видел ромея. Как бы из-за него не случилось какой неприятности с Хельгой.

— А ты пройдись, — буркнул. — Ещё интереснее.

Блефиди тут же послушал его, ступил во двор и пошёл неспешно, прислушиваясь к скрипу снега под ногами и зевая по сторонам с таким видом, будто ничего прекраснее в жизни не встречал.

Скоро принялись за расчистку дорожек, чтобы не таскаться по колено в сугробах, и крыш, которые, по счастью, все остались целы. Так и прошёл день с небольшими перерывами на отдых. Первый настоящий день зимы.

А дальше они понеслись один за другим, становясь всё короче. Всё позже светало поутру, всё раньше темнело. Солнце почти не показывалось над верхушками сосен, только мелькая между ними, бросая полосы света по искрящемуся снегу. Поместье словно застряло в извечном полумраке, и люди копошились в нём, как сонные мухи.

Прошёл Йоль, вновь на несколько дней разразившись буйным празднеством, а там зажглось внутри маленьким огоньком наступление весны. Хоть и долго до настоящего тепла, а всё ж теперь зима всё равно что под горку покатилась. И потянуло так к морю, словно уже чудился снова его солёный запах. Ингольв часто ходил разминаться к протекающей неподалёку речке. Течение её было бурливым и быстрым, только неподалёку от устья становясь чуть медленнее. Там и отыскалось место хорошее, спокойное: если рано поутру выйти, то и не встретишь никого.

Но сегодня Ингольв задержался, вышел со двора, когда все уже проснулись. А потому и наткнулся у реки на Асвейг, которая, видно, только пришла и теперь полоскала в холоднющей воде бельё.

— Доброе утро, — Ингольв встал за её спиной.

Девушка вздрогнула: знать, увлекшись, и шагов его не услышала.

— Здравствуй, Ингольв, — она бросила отжатую рубаху в корзину и поднялась, встряхивая руки.

Нелёгкую задачку ей Хельга поручила. А девушка и не отпиралась: старалась во всём быть полезной. Эх, нехорошо выйдет, если узнает кто, что они вдвоём здесь были: и так зоркие женщины без устали бдили за хозяином, то ли стараясь уличить его в неверности, то ли надеясь, что всё ж не уличат. Асвейг после того нежданного поцелуя на Самайн сторониться Ингольва стала пуще, чем до того, а потому эта внезапная встреча оказалась для него до невозможности приятной, хоть и опасной. Никак ведь утерпеть, когда она так близко. Ингольв отпустил рукоять меча и взял покрасневшие от ледяной воды ладошки Асвейг в свои. Сжал, потёр слегка, а после к губам поднёс: подышать на них.

— Ты береги себя, не застудись, — поговорил, удерживая девушку, когда та мягко постаралась освободиться. — Не бегай от меня. И так на душе тяжко, а от того, что ты чураешься каждый раз даже взглянуть, ещё хуже.

Излились эти слова так легко, словно из глубин самых, где давно ждали удобного случая.

— Зачем, Ингольв? — сказала так тихо, что за плеском воды и не услышишь.

Но он с тех пор, как с Фенриром породнился, слышал много больше, чем хотелось бы иной раз.

— Я много тебе боли причинил, — он склонился к лицу Асвейг. — Много раз обижал. Но ты для меня важнее всех, кто сейчас вокруг.

— И важнее мести? — она горько улыбнулась.

— Всё закончится. Скоро.

Она тряхнула головой, пытаясь высвободить немного отогревшиеся руки. Рассыпались волнистые, буйно рыжеющие на фоне белого снега локоны по плечам. Ингольв дёрнул её на себя, обхватил за талию, до одури чётко ощущая, какая она тонкая под несколькими слоями одежды. Облачко пара вырвалось из её приоткрытого рта, когда она вздохнула и подняла взгляд. И так сильно захотелось прижаться поцелуем к её раскрасневшейся на лёгком морозе щеке, почувствовать прохладу, а там переместиться на горячие губы. Так будет слаще.

Ингольв уловил скрип торопливых шагов по снегу ещё до того, как их услышала Асвейг. Пришлось выпустить её из объятий, хоть и хотелось послать сейчас всех в троллью утробу. Чтобы не мешали, а там пусть говорят, что вздумается. Но сейчас, когда он ещё не укрепился на этой земле, не проник достаточно крепко в головы людей, не время для глупостей.

На прогалину едва не кубарем вывалился старший из мальчишек Дагвид. Он перевёл дух, без особого интереса и подозрения окинув взглядом Ингольва и Асвейг, которая уже снова взялась за бельё.

— Там приехали, — выдохнул. — Тебя, Ингольв, просят скорее вернуться.