Софи умолкла и задумалась. Наконец решила взять самых молодых парней из штата слуг; они были осиротевшими братьями и приехали в Лондон из поместья Гарета. Однако несмотря на молодость, эти двое прекрасно управлялись с оружием.

– Возьмем Пипа и Сэма Джонсонов. Учтите, Том, нас не будет несколько дней. Ясно?

Конюх с невозмутимым видом поклонился:

– Да, ваша светлость.

– Прекрасно. Приходите за мной через час.

После ухода Тома тетя Бертрис заметила:

– Ты не можешь ехать одна в компании троих мужчин. Пусть все они твои доверенные слуги, но тебе все равно необходима компаньонка.

– Мужчины мне нужны для защиты и поочередного управления лошадьми. А еще один человек сделает экипаж тяжелее, и это задержит нас в пути.

Глаза тетушки вдруг стали холодными и жесткими, и она заявила:

– Я этого не позволю! Слишком много скандалов обрушилось на нашу семью, и я больше не потерплю ни одного. А если кто-то заметит, как ты покидаешь Лондон одна с мужчинами? Ведь скандал будет тлеть годами! Нет, Софи, если ты меня ослушаешься, потеряешь мою поддержку.

– Хорошо, тетя, – вздохнула Софи. – Я возьму Делию, но тогда придется оставить Сэма. – Ей очень не хотелось так поступать, но было ясно, что на сей раз тетя Бертрис не уступит ни на йоту. Софи даже подозревала, что в случае ее отказа тетка разбудит Гарета. А он, как бы ни был болен, не позволит ей выйти из дома.

Она потерла виски кончиками пальцев. Неутихающая боль, казалось, разрывала голову.

Негромкий стук в дверь возвестил о приходе доктора Адамса, лысеющего и тощего, с вежливыми предупредительными манерами. Софи и тетя Бертрис повели его в спальню. Гарет лежал в той же позе, и он не проснулся, пока доктор его осматривал.

– Ваша светлость, – сказал наконец Адамс, – нечто подобное я уже видел раньше. Думаю это наглядный случай отравления опиумом.

– Он выживет? – напрямик спросила тетя Бертрис.

– Почти не сомневаюсь. Зрачки сужены, но реагируют на свет. Кроме того, организм очень сильный. Пульс же наполненный и бьется ровно.

– Выходит, это из-за опиума, который дал ему другой доктор?

– Да, миледи. Сколько именно ему дали?

– Похоже, почти унцию, – проворчала тетя Бертрис.

Доктор с сомнением покачал головой:

– Нет, этого недостаточно для столь сильной реакции, миледи. По крайней мере для мужчины его размеров и веса. Говорите, что он был не в себе до приема настойки?

– Да, сэр. Сначала он… словно разум потерял. У него начались галлюцинации, и мы посчитали это признаком безумия.

– Безумия?..

– Видите ли, у него было несколько припадков, и другой доктор сказал, что подобные симптомы – доказательство безумия, – пояснила Софи.

– Значит, такие приступы уже случались?

– Да, случались, – вздохнула тетя. – Но на этот раз он быстрее впал в апатию, хотя оставался в сознании дольше. А заснул почти сразу после того, как выпил настойку опия. За ночь он несколько раз приходил в себя, а потом снова засыпал или терял сознание.

– А что делал, когда приходил в себя?

– Открывал глаза… и начинал нести какой-то бред. Потом снова засыпал.

– Да, все верно. Случай вполне ясный. А как зовут того доктора?

– Мистер Макалистер, – ответила Софи.

Адамс покачал головой:

– Никогда о нем не слышал. А ведь в Лондоне почти все доктора мне знакомы, ваша светлость.

– Тем не менее герцог был убежден в правильности диагноза.

– А вот я сомневаюсь, миледи. У него классические симптомы отравления опиумом. И менее всего я склонен диагностировать безумие.

– Слава Богу… – пробормотала Софи, закрыв глаза.

Доктор засучил рукава и проговорил:

– Мне понадобятся несколько ведер холодной воды. И двое крепких мужчин. Я попытаюсь привести его в чувство.

Софи вскинула брови. Гарет и без того был совсем холодный – зачем же лить на него воду?

– Это необходимо? – спросила она.

– Да, миледи. Я должен привести его в чувство, чтобы оценить состояние рассудка и степень интоксикации.

– Да, разумеется, доктор. Сейчас все принесут.

В присутствии доктора Софи лишь легонько сжала плечо Гарета, затем вышла из комнаты и кивком попросила тетю следовать за ней. В коридоре же тихо прошептала:

– Сделайте все, чтобы он не привел Гарета в чувство до моего отъезда. И как можно дольше скрывайте от него мой отъезд. Оцените сами, когда он придет в себя настолько, чтобы мог последовать за мной.

Леди Бертрис кивнула, и Софи повела ее в комнату Фиска, где все еще царил ужасный беспорядок – битое стекло на полу, а на секретере были разбросаны бумаги. Однако запертый ранее ящик был открыт и пуст.

Наскоро просмотрев оставшиеся документы, казавшиеся вполне законными, Софи объяснила, что Фиск, по всей видимости, старался за счет герцога набить собственные карманы. Тетушка молча слушала и кивала.

– А если после моего отъезда приедет мистер Дженнингс, друг Тристана, то расскажите ему все, тетушка Бертрис. Он не болтлив, и он поможет нам. Прежде всего необходимо арестовать этого негодяя и доктора Макалистера.

– Понимаю, Софи.

Тетя Бертрис по-прежнему была бледна, но Софи верила, что с ней будет все в порядке. Пусть только переведет дыхание и немного опомнится. Эта женщина всегда была тверже стали.

Внезапно со стороны чулана, где рылась в вещах Фиска стоявшая на коленях судомойка, раздался громкий возглас. Софи и тетя Бертрис поспешили к ней.

– О, мэм, простите меня, – пролепетала девушка, вставая, – но я, похоже, что-то нашла.

– Что именно?

Девушка протянула руку; на ее ладони лежал небольшой закупоренный пузырек. Софи взяла его и прочитала надпись на этикетке: «Гранулы чистого опиума лучшей очистки и качества. Товар импортируется с Востока».

Пузырек был пуст.

Софи с тетей Бертрис, ошеломленные, молча переглянулись. Наконец, взглянув на девушку, Софи сказала:

– Спасибо. Продолжайте искать. Меня здесь не будет, но все, что найдете, приносите леди Бертрис.

– Да, ваша светлость.

– Значит, и в этом замешан мистер Фиск, – проворчала тетя Бертрис. – Негодяй все это время травил Гарета! И всех нас вводил в заблуждение.

– Увы, – кивнула Софи; ей вспомнился открытый графин с бренди на полке над секретером. Фиск смешивал опиум с бренди и предлагал Гарету. Но если так… О, да ведь это последнее доказательство того, что Гарет вовсе не сходил с ума. Так что все будет хорошо.