Скорее всего, большинство из нас где-то посередине. Наши предположения о том, каким будет апокалипсис, не очень правдоподобны, и все средства, похоже, ориентированы скорее на краткосрочную, чем на долгосрочную перспективу. Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы.

Во-первых, наше видение будущего формирует само будущее. И без того наши ежедневные реакции обусловлены собственными ожиданиями. Будущее не просто с нами случается — мы его создаем. Событие, запускающее цепочку реакций, которые, в свою очередь, приведут к катастрофе, может не иметь ничего общего с нашим видением грядущего. Например, извержение супервулкана или столкновение кометы с Землей. Однако даже в этих случаях результат не обязательно предопределен. Последствия будут зависеть от того, как мы подготовимся и как распределим ресурсы. Стихийных бедствий не бывает, есть только природные опасности. Наши реакции имеют значение.

Наши страхи и желания формируют видение грядущего кризиса, и это видение не похоже ни на одно из апокалиптических событий, которые мы находим в археологических или исторических записях. Скорее наши апокалиптические фантазии отражают современный мир. Некоторые из них являются отражением таких сложных тем, как расизм, сексизм, и ксенофобия. К будущему они нас не готовят.

Некоторые уроки, извлеченные из сегодняшней пандемии и недавних стихийных бедствий, повлияют на наши представления о будущем апокалипсисе. Во-первых, мало кто из нас предполагал, насколько политизированной может быть реакция на самые страшные катастрофы. Несколько лет назад и представить себе было невозможно, как некомпетентно и небрежно администрация Трампа обойдется с пандемией Covid-19, как и степень, в которой наши ответные меры на вспышку стали политическими символами. Такой отвратительный эгоизм ассоциировался у меня с варварскими и жестокими предводителями далекого прошлого или современными лидерами авторитарного режима. Губительная реакция многих представителей общественности, отказывающихся принимать элементарные меры безопасности или понимать истинную природу вируса Covid-19, — вовсе не то, что предсказывало большинство из нас. Как сказала мне Далия Швейцер в интервью, ни один голливудский сценарий не выглядел бы реалистичным или правдоподобным с таким сюжетом.

Такую же политизированную реакцию вызвал ураган Мария в Пуэрто-Рико, и она, опять же, последовала от администрации Трампа. На протяжении всей современной истории можно отыскать массу аналогичных примеров. Эта реакция принимает разные формы, от нецелевого использования ресурсов, предназначенных для оказания помощи людям в период бедствия, до отказа признать кризис из-за страха геополитических последствий. Представляя себе следующий апокалипсис, нужно учитывать тот тип правительства и лидеров, которые у нас есть. В некоторых системах огромную роль играет лидер. В других случаях существенное влияние окажет тип политической системы. На примере Соединенных Штатов мы видим, что реакция общественности сильно варьируется в зависимости от политической партии, а также от компетентности, эмпатии и этики наших лидеров.

Важным открытием исследования Фатимы Эспинозы, посвященного реакции на ураган Мария, является то, что официальные меры соответствующих институтов, скорее всего, будут отсутствовать, в том числе из-за общей нехватки компетентности, как мы видели на примере администрации Трампа, реакция которой недостаточно учитывала характер катастрофы. Даже если системы останутся нетронутыми, лучше исходить из того, что реакция правительства окажется неадекватной.

Я смотрю в прошлое, чтобы представить себе будущее. Мы всегда заглядывали в историю, чтобы понять настоящее и предвидеть грядущее. Как говорится, тот, кто не изучает прошлое, обречен его повторять. Археологи понимают, что наши исследования важны для настоящего и актуальны для современного общества. Нет ничего нового в том, чтобы смотреть на прошлое с целью понять будущее. Особенно важно рассматривать исторические или археологические примеры катастроф, ведь сейчас мы создаем истории о следующем апокалипсисе. Эти истории влияют на наши представления о предстоящем, и многие из них расходятся с тем, что мы наблюдали ранее.

Осознавая множество существенных различий между любыми двумя точками в пространстве и времени, мы все же можем извлечь уроки, окинув взглядом общие черты. В примерах, которые я здесь исследовал, мы видим, что коллапсы — это кульминация долгоиграющих процессов. Скорее всего, апокалипсис станет результатом целого ряда разных причин. В движение его приведет одно событие или их серия, и этот процесс быстро затянет в себя всю сеть систем и структур, в которых мы живем. Крайне важно это осознать, поскольку для предотвращения коллапса или восстановления после него потребуются многогранные ответные меры, по масштабу выходящие за рамки тех, что вызвала непосредственная причина.

Последний повод заглянуть в прошлое заключается в том, чтобы понять, как оно влияет на наши представления о будущем и на наш взгляд на настоящее. Раскрывая содержание этих повествований, мы осознаем, что они означают. Так, мы видим, что многие из апокалиптических сюжетов наполнены патриархальным и сексистским содержанием. Изучая их, мы можем определить, какие позиции и элементы статуса-кво мы не хотим увековечить в будущем. Это помогает увидеть, как наша тоска по мифическому прошлому, которого никогда не существовало, формирует наше видение грядущего. Нам нужно понять, что оно базируется не на разумном изучении доказательств, а скорее на принятии желаемого за действительное.

Прошлое не похоже ни на настоящее, ни на будущее. Существует целый ряд важных различий, в том числе несколько ключевых, которые будут определять все остальные. Практически в любой катастрофической ситуации, которую мы представляем себе сегодня, выживет больше людей, чем в любом из наших примеров из прошлого. В своих фантазиях мы представляем себя членами небольших групп с одинаково малыми потребностями. На самом деле у нас будут целые сообщества, которые нужно будет кормить, содержать и обеспечивать всем необходимым. Мы уже никогда не приблизимся к той низкой плотности населения, какую наблюдали до почти повсеместного внедрения сельского хозяйства 3000 лет назад. Следовательно, нам понадобится жизнеспособная сельскохозяйственная система.

Я с самого начала предупредил, что это не книга о конце света и что я не собираюсь нагнетать страх или выступать с пропагандой более простого, традиционного образа жизни. Однако я не хочу преуменьшать значение трудных изменений, предстоящих нам в будущем. На мой взгляд, следующий апокалипсис окажется жестоким, трагичным и дорогостоящим. Мы пожалеем о том, что он произошел. Мы столкнемся с колоссальными потерями — с точки зрения жизней, средств к существованию, материального имущества, привычного и дорогого нам образа жизни. Я думаю, что непосредственной причиной многих краткосрочных катастроф станет изменение климата, и нам не стоит недооценивать серьезность экологических нарушений, которые мы игнорировали в течение пятидесяти или более лет. Нас ждут ужасные и поистине катастрофические перемены.

Какой станет катастрофа, частично зависит от нашего ответа на нее. Ребекка Солнит описывает необычайно позитивные реакции людей на только что произошедший кризис{138}. Однако мне интересно, будет ли этот ответ относительно кратковременным. Я не уверен, что