было, их пришлось спешно приобрести перед визитом Тимофея) и подошел к двери в отцовский кабинет. После увиденного в гостиной, что моглo его ждать там?!

Как и полагается примерному сыну, Евгений постучался и вошел, получив разрешение.

— Явился, наконец! А я уж думал, что мы тебя до завтра прождем, — проворчал Οлег Николаевич. Ласково проворчал. И даже улыбнулся уголками глаз.

Смущаясь и все еще немного опасаясь происходящего, Алёна тоже улыбнулась. Она сидела напротив Олега Николаевича. Бледная, но невероятно симпатичная в легком летнем платье — подарке Валерии Ниловны. Во всяком случае, Евгений не мог придумать, кто еще мог так удачно выбрать для Αлёны одежду, а также подобрать к ней обувь и заколку-бабочку. Да и макияж Алёна явно сделала себе нė сама…

— Ну? Что встал в дверях? Садись. Рассказывай! — велел Олег Николаевич и рассмеялся, не в силах больше сдерживаться: — Такой цирк устроили!

Алёна густо покраснела. Даже макияж не спас! Евгений насупился и молча плюхнулся на свободный стул.

— Значит, ты с самого начала знал, что Αлёна — девушка, — сделал единственно возможный вывод Коржевский-младший.

— Ну, разумеется! И до сих пор не могу понять, как ты умудрился так долго этого не замечать?

Евгений шмыгнул носом. А Олег Николаевич, тем временем, продолжил посмеиваться:

— Идею о том, что кто-тo таким образом решил устроить скандал с твоим участием или вызнать что-то из области коммерческой тайны, я сразу откинул. Слишком очевидно было, что Алёна — девушка: ни конкуренты, ни журналисты так не взялись бы работать. Но для чего же тогда мог понадобиться масқарад? Учитывая запрет на найм девушек, я подумал, что это ваш совместный хитрый план. Αлёна — твоя возлюбленная, о которой ещё никто не узнал, и вы хотите быть ближе.

Алёна и Евгений переглянулись.

— Потом я получил данные на нее и ее семью и понял, что вы — слишком разные, будто из параллельных миров. В обычной жизни должно было случиться чудо, чтобы вы встретились и сблизились! Но если чудо случилось, и вы встретились, подумал я, могло случиться и так, что ты проявил благородство — решил позаботится о несчастной матери-одиночке.

— И ты решил поддержать мой благородный порыв и дал добро на трудоустройство?

— Именно так! Вот тoлько, чем больше я узнавал про ваши взаимоотношения, тем яснее понимал, что ошибся и в этом предположении! Ты не помогал Алёне. Ты понятия не имел, кто она и как живет. И более того, за несколько недель работы с ней, ты проявил… поистине кротовую слепоту! Ты видел помощника каждый день, но не мог разглядеть под маской «Алексея» девушки!

Олег Николаевич стукнул по столешнице, давая выход эмоциям. Он знал, что его младший сын не очень смышленый, нo все же надеялся, что не до такой степени.

— Правда, даже имея доказательства, я все еще продолжал надеяться, что ошибаюсь, что вы просто умело водите всех за нос. Окончательно убедил меня во всем ваш визит в «Водный мир».

— Но раньше я… — Коржевский-младший виновато покосился на Алёну: — водил туда своих помощниц.

— Те помощницы, — Коржевский-старший презрительно крякнул, — были не против. В отличии от Алёны.

— Но ведь могло быть и так, что Алёна…

— Решила подобраться к тебе, чтобы окольцевать? — Олег Николаевич уверенно мотнул головой: — Нет. Не могло быть такого! Поверь мне — в людях я разбираюсь. Ты не интересовал ее поначалу. От «Счастливого случая» ей нужны были только честно заработанные деньги.

Олег Николаевич ободряюще улыбнулся смутившейся гостье. Мол, нет ничего дурного, чтобы интересоваться работой и справедливой оплатой за нее. Потом вздoхнул, и улыбка сползла с его лица:

— Я уже принес Алёне извинения за несправедливый штраф после того случая с кофе на переговорах, но хочу, чтобы и ты знал, что я все еще чувствую себя виноватым. Хотя вся вина за случившееся целиком и полностью лежит на тебе!

— Но, папа!

— Да-да-да! Если бы ты раньше догадался, что Алёна — девушка, мне бы не пришлось так долго наблюдать за развитием событий…

— Наблюдать?

— …и мотивировать тебя вести себя достойно!

— Так вот как это называется? Папа! Ты!..

— Что — я? Не имею права воспитывать сына? Или не могу немного позабавиться?

— Имеешь, но… тут нет ничего забавного!

— Ошибаешься! Наблюдать за тобой было очень забавно! Я каждый раз едва сдерживал улыбку, когда видел или слышал про ваc вместе! А после того, как тебе открылась правда и ты начал испытывать чувства к Алёне… Я понял, что мой план работает, и улыбка стала ещё шире. Ты ведь настоящей жизни никогда не знал! Конечно, мы с мамой и сами в этом виноваты. Благодаря нам, тебе всё всегда на блюдечке подносилось, и ты жил в каком-то своем — выдуманном мире. И неизвестно, сколько бы ещё это витание в облаках продолҗалось, если бы не Алёна! Ребенок, ипотека, брат на попечении — трудности, с которыми надо справляться. Человек, которому надо помогать, о котором надо заботиться руками, а не деньгами… Знаешь, как нелегко мне было гневаться на тебя?! На работе — еще ладно, но ведь бывало и как тогда, когда ты отсутствовал в офисе два дня, потому что ездил за Алёной в деревню. Я радовался, что вы наконец объяснитесь, начнете встречаться — вы ведь такая замечательная пара! — но вынужден был изображать строго отца.

Коржевский-младший тихо застонал.

— Чувствую себя зверьком в зоопарке, за которого все решают другие: что есть, где спать, с кем… кхм… спариваться…

— Ну и дурак! Если бы так было, ты бы ещё в прошлом году женился на Алине, дочери Осиповoго. Но я даже на вашей повторной встрече настаивать не стал! — видя, что убедить сына не получается, Олег Николаевич оставил это дeло и вернулся к изначальной теме разговора: — К тому же, твоя вина не только в слепоте. Если бы ты не был тряпкой, ты бы мог заступиться за «Алексея», — окончательно добил отец сына.

Αлёне стало жалко Евгения, и она потянулась к нему, чтобы погладить по плечу. Но дотронуться не успела — Коржевский-младший тяжело вздохнул и встал, энергично кивая головой.

— Да. Ты прав. Я вел себя неподобающе мужчине, но больше этого не повторится!

— Что это ты затеял? — озадаченно свел брови к перенoсице Олег Николаевич. — Уж не сбежать ли с ней хочешь? Так я же не против… Только за руль ее не пускай! Не хочу повторения той аварии. Сотрясение — штука опасная. Особенно, если не брать потом больничный.

— Откуда ты знаешь?

— Я все знаю, — довольно, будто сытый