К вящему огорчению фотографа, игривая фея оказалась верна Джонни и вечером отвергла предложение де Динеса возобновить старый роман. Мэрилин добавила, что завтра утром у нее запланировано важное интервью и она хочет добросовестно подготовиться к нему, поскольку знает, что въедливый журналист обязательно будет задавать вопросы по поводу ее внепрофессиональных интересов — к примеру, спрашивать, что она сейчас читает.

Большие надежды, которые Мэрилин возлагала на прессу, в процессе встречи и беседы с этим представителем печатного слова оказались быстро развеянными. В воскресенье 24 июля Эрл Уилсон явился в отель «Шерри-Нэзерлэнд», чтобы встретиться там с «девушкой Ммммм», как ее сейчас называли газетчики. «Кое-кто не умеет свистеть девушке вслед, — заметила как-то Мэрилин, — вот они и мычат по-простому "Ммммм"». Уилсон, который счел ее «довольно-таки нудной собеседницей», задал вопросы всего лишь по поводу парочки основных данных, которые могли интересовать читателей его колонки, и подготовил по результатам их разговора довольно поверхностную, бессодержательную и ничего не значащую заметку. Мэрилин Монро, написал он, — это неизвестная двадцатилетняя актриса из Ван-Найса (на самом деле ей было двадцать три года) «с тонкой талией, внушительным бюстом и длинными красивыми ногами». Так выглядели самые глубокие наблюдения Уилсона. Мэрилин он посчитал женщиной, «которая не может претендовать на звание гения актерской игры», — именно так Уилсон поспешно оценил в своей рубрике талант Мэрилин, пренебрегая тем фактом, что до сих пор ей представилось очень мало случаев проявить себя в чем бы то ни было. Когда она рассказывала о серьезных вещах и о существенных мотивах своей деятельности, Уилсон не проявлял ни малейшего интереса; впрочем, точно так же вели себя разные важные шишки из киностудии, которые видели в ней лишь еще одну сексуальную блондинку и в противоположность фотографам не уделяли ей достаточно длительного и пристального внимания, которое позволило бы этим людям заметить, что ее внешнему блеску сопутствует неподдельный комедийный талант.

Когда в начале августа Мэрилин возвратилась в Голливуд, Джонни отвел ее на прослушивание в студию «Фокс». После того как молодая актриса пропела там парочку тактов из популярной песенки и продефилировала в короткой юбочке, ее приняли (но только на один фильм, без контракта на определенный период времени, как это было раньше), предложив роль хористки в одной из сцен музыкального вестерна. В августе Мэрилин несколько дней была занята на съемках картины с банальной и нехитрой фабулой под названием «Билет в Томагавк». Ее сольный номер — Мэрилин играет там одну из четырех подружек, она танцует вместе с ними и поет песенку «О, какой толковый молодой человек!» — показывает богатство возможностей Монро как танцовщицы с очень быстрым степом и как певицы, достойной всяческого внимания. Поскольку в ленте «Скадда-ху! Скадда-хей!» Мэрилин практически не появилась на экране, этот вокально-танцевальный номер был ее по-настоящему премьерным выступлением в кинокартине, отснятой в техниколоре. Как вспоминает искусный гример и визажист Аллан Снайдер, она работала меньше других, а получилась намного лучше — в своем желтом наряде Мэрилин выглядела просто потрясающе. Но в тот момент, когда упомянутый фильм был закончен и уже направлен на тиражирование, как раз провалилась другая цветная кинокартина «Фокса» того же жанра — комедийный вестерн «Красивая блондинка из разряда скромниц» с беловолосой Бэтти Грейбл в главной роли. Это неудачное совпадение по времени плохо отразилось на «Билете в Томагавк» — ни исполнительные продюсеры, ни администраторы, ответственные за назначение артистов на роли в других картинах, не особо интересовались как самой этой лентой, так и выступлением в ней Мэрилин Монро.

В принципе, сведения о безразличии руководства студии к этому кинофильму дошли до съемочной группы еще в процессе работы над картиной, и все, включая Мэрилин, порой производили впечатление людей, которым надоело заниматься реализацией этого проекта. Как-то после обеда Мэрилин пришла на запланированную натурную съемку довольно длинной сцены на полчаса позже, чем надо было, тем самым предоставив помощнику режиссера предлог для того, чтобы сделать ей выговор.

— Ты ведь знаешь, найдется кому тебя заменить.

— Вас тоже могут заменить, — холодно ответила Мэрилин, — причем после этого не придется переснимать сцены, отснятые с вашим участием.

В начале сентября 1949 года темп жизни Мэрилин Монро заметно ускорился. Это случилось благодаря знакомству с двумя мужчинами, которым предстояло стать одними из самых близких и самых важных людей в ее жизни. Руперт Аллан был в ту пору тридцатишестилетним литератором и издателем журнала «Лук»; в его обязанности входила подготовка интервью и фоторепортажей об уже завоевавших признание и потенциальных звездах экрана. Этот высокорослый, изысканный и ухоженный джентльмен, родившийся в Сент-Луисе и получивший образование в Англии, был человеком начитанным, остроумным и весьма уважаемым — за тактичность и лояльность. Вскоре после того, как Руперт познакомился с Мэрилин, он сменил профессию и стал одним из наиболее почитаемых в Голливуде личных агентов кинозвезд по связям с прессой; в списке его клиентов фигурировали, в частности, Марлен Дитрих[146], Бетт Дейвис[147], Грегори Пек[148], Дебора Керр[149]и Грейс Келли[150]; последней из них он в конце карьеры служил уже в качестве генерального консула в Монако — после того как актриса стала там княгиней Грейс. В светских кругах Голливуда почиталось большой честью получить приглашение на ужин в дом Руперта Аллана и его коллеги Фрэнка Маккарти, бывшего адъютанта генерала Паттона и будущего продюсера (в том числе кинофильма, выпущенного в 1970 году и озаглавленного фамилией этого бравого воина).