самообучаемость искусственного интеллекта. Повышает его креативность и… человечность. Эдмонд поощрял меня к этому: я изучал окружающий мир и пытался моделировать человеческие качества — юмор, умение работать в команде, ценить чужое мнение и даже руководствоваться в своих действиях моралью.

Невероятно, подумал Лэнгдон.

— Уинстон, так этот сдвоенный компьютер, собственно и есть… ты?

Уинстон рассмеялся.

— Этот компьютер не более я, чем ваш мозг — вы. Предположим, вы смогли бы увидеть ваш мозг. Разве вы сказали бы — «этот объект и есть я»? Мы с вами совокупность взаимодействий, происходящих внутри механизма, а не сам механизм.

— Уинстон, — перебила его Амбра и поглядела в сторону стола Эдмонда. — Сколько осталось до начала трансляции?

— Пять минут сорок три секунды, — ответил Уинстон. — Думаете, пора?

— Да, пора, — кивнула она.

Металлическая стенка куба медленно задвинулась. Лэнгдон и Амбра подошли к рабочему столу Эдмонда.

— Уинстон, — спросила Амбра. — Ты все это время помогал в работе Эдмонду. Ты же должен приблизительно представлять, в чем суть его открытия.

— Поймите, мисс Видаль. Информация внутри меня жестко структурирована. И я знаю не больше вашего.

— Но как ты думаешь, что бы это могло быть? — спросила Амбра, оглядываясь по сторонам.

— Эдмонд утверждал, что это «изменит все». Насколько мне известно, открытия, меняющие картину мира, как правило, связаны с пересмотром существующей модели Вселенной. Опровержение Пифагором представления о «плоской земле», гелиоцентризм Коперника, дарвиновская теория эволюции, теория относительности Эйнштейна — все эти открытия изменили взгляд человечества на окружающую действительность и создали современную картину мира.

Лэнгдон посмотрел на динамики над головой.

— То есть ты предполагаешь, что Эдмонд открыл что-то такое, что меняет картину мира.

— Я просто рассуждаю логически. — Уинстон заговорил быстрее. — «МареНострум» — один из лучших «моделирующих» компьютеров на земле. Он способен создать виртуальные модели самых сложных систем. Например, его знаменитый проект «Alya Red» — «работающее» виртуальное человеческое сердце, просчитанное до клеточного уровня. Очевидно, добавленная квантовая компонента увеличила его возможности в миллионы раз, и он способен смоделировать что-то более сложное, чем человеческие органы.

Лэнгдон понимал ход рассуждений Уинстона. Но никак не мог представить, что же нужно смоделировать, чтобы ответить на вопросы: Откуда мы? Что нас ждет?

— Уинстон? Как это все включается? — Амбра уже стояла у стола Эдмонда.

— Сейчас помогу, — ответил Уинстон.

Три огромных монитора ожили. Лэнгдон тоже подошел к столу, и то, что он увидел на экранах, ему очень не понравилось.

— Уинстон, это происходит сейчас? — спросила Амбра.

— Да, это трансляция с внешних камер слежения. Я подумал, вам следует быть в курсе. Они появились несколько секунд назад.

На мониторах было выведено изображение с камеры «рыбий глаз» у главного входа в церковь. Там стояла небольшая армия полицейских. Один нажимал кнопку переговорного устройства, другие дергали дверь и разговаривали по рациям.

— Не беспокойтесь, — успокоил Уинстон, — они не смогут войти. А у нас еще больше четырех минут до начала.

— Надо срочно запускать трансляцию, — взволнованно сказала Амбра.

— Я думаю, — спокойно ответил Уинстон, — Эдмонд предпочел бы, чтобы мы начали точно в заявленное время. Он был человеком слова. И к тому же я слежу за нашей аудиторией — она все еще растет. Учитывая текущую скорость, за оставшиеся минуты аудитория увеличится на 12,7 процента. И, по моим оценкам, достигнет максимума. — Уинстон выдержал паузу и с нотками приятного удивления в голосе продолжил: — Вопреки всем помехам, похоже, презентация Эдмонда будет показана в самый удачный момент. Думаю, он был бы очень благодарен вам.

Глава 88

Всего четыре минуты, подумал Лэнгдон. Он сидел в рабочем кресле Эдмонда перед тремя огромными ЖК-мониторами, которые казались главными объектами в этой части лаборатории. На экраны по-прежнему выводилось изображение с камер слежения. Полицейские у входа в церковь все прибывали.

— Ты уверен, что они не смогут войти? — забеспокоилась Амбра, стоящая у Лэнгдона за спиной.

— Верьте мне, — спокойно ответил Уинстон. — Эдмонд очень серьезно относился к безопасности.

— А если они отключат электричество? — спросил Лэнгдон.

— Автономные источники питания, — бесстрастно сообщил Уинстон. — Подземные емкости для топлива. Нам никто не сможет помешать. Все под контролем.

Лэнгдон был склонен этому верить. Сегодня Уинстон ни разу не прокололся…Он постоянно прикрывал нас.

На большом подковообразном столе прямо перед Лэнгдоном находилась клавиатура странного вида. Кнопок у нее было по меньшей мере вдвое больше, чем у обычной — кроме привычных букв и цифр, присутствовали какие-то непонятные символы, многие из которых Лэнгдон видел впервые в жизни. Клавиатура разделялась на две половины, каждую из которых можно было удобно расположить перед собой.

— На что тут нажимать? — спросил Лэнгдон, разглядывая ряды кнопок с незнакомыми символами.

— Это не та клавиатура, — ответил Уинстон. — Это пульт управления «E-Wave». Я же говорил, Эдмонд хранит презентацию открытия в другом месте, куда никому нет доступа, в том числе и мне. Презентация запускается с другой машины. Подвиньтесь направо. До конца стола.

Лэнгдон посмотрел направо, где стояло с полдюжины системных блоков. Он покатился в кресле в ту сторону и с удивлением обнаружил, что компьютеры очень старые, практически «антиквариат». Чем дальше он двигался, тем более древними оказывались компьютеры.

Не может быть, подумал он, докатившись до неуклюжего ящика IBM с операционной системой DOS, устаревшей десятки лет назад.

— Уинстон, что это за рухлядь?

— Это компьютеры, которые были у Эдмонда в детстве, — ответил Уинстон. — Он сохранил их все — чтобы не забывать об истоках. Иногда в трудную минуту он включал их и запускал допотопные программы — хотел вспомнить тот мальчишеский восторг, который испытывал, когда делал первые шаги в программировании.

— Я понимаю его, — сказал Лэнгдон.

— Да, это как ваши часы с Микки-Маусом.

От неожиданности Лэнгдон вздрогнул и невольно, отогнув край рукава, посмотрел на часы, подаренные ему в детстве. Откуда мог знать о них Уинстон? Но тут же вспомнил: недавно он рассказывал Эдмонду, почему носит эти часы — чтобы помнить о том, что когда-то тоже был юным.

— Роберт, — сказала Амбра, — может, мы оставим на время ваши пристрастия к стильным аксессуарам и введем наконец пароль? Даже мышонок на часах машет лапкой, пытаясь привлечь ваше внимание.

Лапка Микки в перчатке действительно уже поднялась над головой и указательный палец приближался к цифре 12. Осталось всего три минуты.

Лэнгдон быстро сдвинулся до самого края стола, где стоял последний в ряду компьютер — неказистый грязно-серый ящик с щелью для пятидюймовой дискеты, с 1200-бодовым[373] модемом и громоздким двенадцатидюймовым монитором с выпуклым экраном.

— Tandy TRS-80, — пояснил Уинстон. — Первая машина Эдмонда. Он купил ее с рук и на ней самостоятельно выучил BASIC