надо было соорудить дамбу («заплот») длиной в полверсты, чтобы вода не ушла мимо города по заболоченной стороне. Лишь после строительства дамбы Разрядный приказ распорядился устроить другой «заплот» или запруду на реке. Затем надо было ждать осеннего паводка.

4 августа 1607 г. в Иосифо-Волоколамский монастырь вернулся «из-под Тулы з государевы службы» слуга М. Дирин, подавший старцам «расходную память», из которой следует, что работы по сооружению запруды на Упе приобрели к середине лета широкий размах.{675}

На строительстве плотины использовали труд по-сошных людей, присланных из разных уездов. Наборы проводились, по-видимому, неоднократно. 9(19) июня слуга Мнишека А. Рожнятовский записал в своем дневнике: «Пришли грамоты от Шуйского в Ярославль, чтобы снова выставили известное количество посошных людей на войну…».{676} Летом 1607 г. деньги на оплату посошных людей, трудившихся в тульском осадном лагере, собирали в Сольвычегодском уезде, на Белоозере и в других местах.{677} Посошная повинность распространялась на все без исключения категории землевладения, включая черные, дворцовые и церковные земли, владения дворянских вдов, недорослей и неслужилых детей боярских. Разрядный приказ определил очень высокие нормы повинности, «с сохи по шти (шести. — Р. С.) человек, по три человека конных, да по три человека пеших, а запас тем ратным людем велено имати на два месяца, опричь проходу, как на нашу службу придут в Серпухов».{678} Разрядный приказ исходил из того, что посошные люди будут заняты на осадных работах в течение двух месяцев. Но осада Тулы затягивалась. Вследствие этого царь Василий распорядился привлечь на земляные работы не только посошных людей, но и ратников из состава полков. Всем им велено было «со всякого человека привести по мешку з землею».{679} Со слов очевидца автор «Карамзинского хронографа» записал: «Секли лес и клали солому и землю в мешках рогозинных и вели плотину по обе стороны реки Упы, и делали плотину всеми ратными с окладов».{680}

Под Тулой шла ожесточенная борьба. Армия Бориса Годунова распалась после двухмесячной осады Кром. Под Тулой войско Шуйского застряло на четыре месяца. Полки теряли людей в стычках. Число раненых и больных росло, что не могло не оказать деморализующее влияние на ратных людей. Дворянское ополчение было мало пригодно для длительных военных действий. С наступлением осени некоторые дворяне и дети боярские стали покидать полки и разъезжаться по своим сельским усадьбам. В Ярославле Рожнятовский пометил в «Дневнике» 4(14) октября 1607 г.: «Очень много раненых и здоровых возвращались из войска сюда по своим дворам».{681}

Первый русский историк В. Н. Татищев весьма точно характеризовал положение осадной армии под Тулой: «Царь Василей, стоя при Туле и видя великую нужду, что уже время осеннее было, не знал, что делать оставить его (осажденный город. — Р. С.) был великий страх, стоять долго боялся, чтобы войско не привести в досаду и смятение; силою брать — большей был страх: людей терять».{682} Каким бы трудным ни было для ополчения осеннее время, главная угроза заключалась в другом. На строительство плотины в район Тулы были собраны в огромном числе мужики — посошные люди. Дворянское ядро армии тонуло в массе посошных крестьян, служилых людей «по прибору» — стрельцов, казаков, пушкарей, боевых холопов, обозной прислуги и др. Идея «доброго царя» по-прежнему находила отклик в их среде. Лагерь Шуйского напоминал пороховой погреб. Чем ближе подходил к Туле Лжедмитрий II, тем реальнее становилась угроза взрыва.

Повстанцы использовали всевозможные средства, чтобы воздействовать на царское войско. Они отправляли под Тулу не только лазутчиков, но и «прямых» посланцев, о чем сообщают как русские, так и иностранные авторы. Католический миссионер испанец Николо де Мелло подробно пересказал письмо Лжедмитрия II к Шуйскому. Самозванец писал, что у него достаточно сил, чтобы вернуть себе царство, но ему жаль христианской крови, которой и так уже очень много пролилось, поэтому он предлагал Василию сдаться на его милость. Гонец с письмом якобы был в Туле, а оттуда его отпустили в лагерь Шуйского, где он 25 сентября 1607 г. вручил письмо царю в присутствии большого числа бояр и воинов, после чего стороны заключили перемирие.{683} Русские источники излагали историю переговоров стародубского «вора» с Шуйским иначе. Гонцом Лжедмитрия, согласно версии «Нового летописца», был сын боярский из Стародуба, привезший грамоту от восставших городов. Явившись к Шуйскому, он во всеуслышанье заявил, что Василий «под государем нашим прироженым царем (Дмитрием. — Р. С.) подыскал царство». Шуйский приказал пытать посланца огнем и «созгоша на пытке ево до смерти».{684} Но и под пыткой стародубец, пока мог говорить, твердил, что прислан истинным государем. Все это произвело сильное впечатление на народ.

Появление «Дмитрия» вновь грозило опрокинуть все расчеты власть имущих. Не только в низах, но и в дворянской среде не прекращалось брожение. Измена князя Петра Урусова, близкого родственника Шуйских, показала, что даже при дворе царили неуверенность и разброд.

Осадная армия испытывала большие трудности, но положение осажденного гарнизона было еще хуже. К концу четырехмесячной обороны запасы продовольствия в городе подошли к концу.

После перекрытия Упы плотиной в Туле началось наводнение, принесшее новые бедствия населению города и уничтожившее остатки продовольствия. Согласно показаниям очевидцев, «реку Упу загатили, и вода стала большая, и в острог и в город вошла, и многие места во дворех потопила, и людям от воды учала быть нужа большая, а хлеб и соль у них в осаде был дорог, да и не стала».{685} Запасы соли были уничтожены наводнением сразу, подмоченное зерно в больших амбарах трудно было спасти.

По данным русских летописей, вода затопила жилые помещения и склады и «яже во граде их бысть пища, все потопи и размы», вследствие чего наступил страшный голод, «люди съели кошек, мышей и прочую скверну».{686} Буссов описал трагедию города со слов тульских сидельцев: «В городе была невероятная дороговизна и голод. Жители поедали собак, кошек, падаль на улицах, лошадиные, бычьи и коровьи шкуры. Кадь ржи стоила 100 польских флоринов, а ложка соли — полтораста, и многие умирали от голода и изнеможения».{687}

Обстоятельства сдачи Тулы получили различное освещение в литературе. Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев и Н. И. Костомаров приняли версию Буссова о том, что Болотников вел переговоры с Шуйским и, получив от него обещание сохранить жизнь защитникам крепости, сдал город.{688} Исследователь Смуты С. Ф. Платонов считал, что переговоры с Шуйским вели туляне, которые выдали царю Болотникова и других своих вождей.{689}