— От того, что я скажу, тебе может быть очень больно, — начал он.

— Тогда позволь мне избавить тебя от страданий. Не надо рассказывать мне то, о чем мне и так уже известно, — ответила я. — Я знаю о той ночи в пещере с Брунгильдой. Она сама мне об этом сказала. И я знаю, что сегодня вы встречались. Я была за кустами возле купальни, когда ты проходил мимо них.

Наши лица приблизились настолько, что я почувствовала, как он резко вдохнул.

— Гудрун, — прошептал он.

— Позволь мне договорить. Я скажу тебе то же, что сказала и ей, хотя недавно уже пожалела об этом: я не буду мешать вашей любви. Но вы сегодня поступили опрометчиво. И поэтому мне пришлось лгать…

— Гудрун, я ее не люблю.

— Не надо меня обманывать! — воскликнула я. Потом заставила себя говорить тише. — Не надо меня обманывать. Я и так уже достаточно долго изображала дурочку.

— Гудрун, ты должна меня выслушать. Ты права о ночи в пещере. Это было. Я не знаю, как это произошло. Вернее, знаю и постараюсь тебе объяснить все, что смогу, если только ты согласишься меня выслушать. Но сегодня я встретился с ней, только чтобы сказать, что та ночь в пещере была ошибкой. Ты должна мне поверить.

Мне было трудно в это поверить, потому что весь день я убеждала себя в обратном. Но слезы радости уже наполнили мои глаза, и мне пришлось удерживаться, чтобы они не потекли по щекам. И честно говоря, мне не хотелось расставаться со своим гневом.

Не дождавшись ответа, Сигурд быстро продолжил:

— Ты видела ее лицо. Ты должна понимать, что я не лгу. Брунгильда пришла в ярость, когда услышала то, что я ей сказал. Она призналась, что вышла замуж за Гуннара только ради того, чтобы быть рядом со мной. И возмутилась тем, что я не объяснился с ней до свадьбы… А я ответил, что открылся бы ей, но она казалась счастливой с Гуннаром, к тому же у нас просто не было возможности поговорить. Брунгильда не поверила, что я предпочел ей тебя. Говорила, что я слаб и бесчестен и привязан к тебе лишь чувством вины. Да, я слаб и бесчестен. А мое чувство вины, Гудрун, держит меня крепче, чем собственная тень. Но моя привязанность к тебе не имеет к этому никакого отношения, и я сказал ей об этом. Тогда Брунгильда пала на колени, обвила руками мои ноги и поклялась в следующем: ты приходила к ней перед свадьбой и призналась, что не хочешь заниматься со мной любовью, молила валькирию о том, чтобы она стала моей любовницей, чтобы… Я ей не поверил. Но она настаивала на своем. Сказала, что мои поцелуи и объятия вызывают в тебе лишь отвращение. Велела мне спросить тебя об этом. Я ответил ей, что она лжет, но она не сдавалась. Брунгильда потребовала, чтобы я немедля нашел тебя и спросил. Еще она сказала, что завтра будет ждать меня на том же месте, где мы встретились сегодня. А если я не приду, то вернется назад, к своей прежней жизни, среди зверей. Лучше так, призналась Брунгильда, чем быть женой Гуннара и каждую ночь слушать, как он перечисляет руны, которые она должна написать на его мече войны. И еще она назвала меня глупцом, потому что я отдал меч Гуннару. Брунгильда говорила о множестве недостатков твоего брата, но я уже почти не слышал ее. Я думал о тебе, о том, что должен найти тебя и рассказать о ночи в пещере. О том, что мужчина, за которого ты вышла замуж, именно таков, каким меня назвала Брунгильда, — слаб и бесчестен. Даже более того… И еще о том, что должен спросить тебя, правда ли сказанное ею о тебе. Хотя, если это правда, я это заслужил.

Мне было о чем подумать, и на эти размышления у меня ушло много времени. Когда я коснулась лица Сигурда, чтобы показать, что гнев оставил меня, я почувствовала, что оно влажно от слез.

— Я заключила с ней сделку, — начала я. — Но своего слова не сдержала. Мой поступок так же постыден, как и твой, только причины его более достойны. Я боялась за твою жизнь, Сигурд. Я считала, что мои братья… в общем, я сказала Брунгильде, что изображу холодность к твоим ласкам, чтобы направить тебя в ее объятия, если она в свою очередь заставит Гуннара поверить, что вы не были любовниками. Я даже пообещала ей, что найду способ взять ее собой в дом Грипнера. Мне казалось, что это уже ничего не изменит. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Но в нашу брачную ночь… и в остальные наши ночи… В общем, случилось то, на что я не рассчитывала. Мы оба подвели ее. Мы оба ее обманули. Ты должен пойти к ней завтра и сказать, что она была права, полагая, что только чувство вины удержало тебя сегодня в стороне от нее.

Сигурд отодвинулся от меня и лег на спину.

— Как же я все запутал, — прошептал он. — Я — предатель, бесчестный человек. Никогда не думал, что мне придется признавать это по отношению к себе. — Внезапно он повернулся ко мне. — Знаешь, я ведь не всегда был таким. Наверняка, ты меня презираешь. Как можно меня не презирать!

— Я хочу услышать из твоих уст о том, что произошло той ночью.

— Мне станет легче, если я расскажу тебе об этом. Я хотел сделать это раньше, но…

— Я знаю, что ты хотел мне признаться. Только я тогда не готова была это выслушать. Теперь же я готова. И должна знать все.

И Сигурд медленно начал свой рассказ. Его голос дрожал.

— Я спустился с гор другим человеком, я верил в то, что мои подвиги пронесут меня на крыльях славы над оставшимися мне днями. И тут передо мной появилась она, одетая в римские боевые доспехи, с кровоточащей раной в ноге. Удивительная, прекрасная валькирия. Да и она не стала скрывать своего расположения ко мне, Но все же я верил, что смогу устоять против нее. Однако когда я вернулся за ней и мы отправились сюда, домой, все оказалось куда сложнее. Мы стали говорить о себе как о богах. Она без устали рассказывала, как ее руны приносили удачу и помогали людям. Я без конца вспоминал о том, как добыл золото. Мы позволили своим мыслям зайти слишком далеко. Позволили себе фантазировать о том, как ее руны и мои золото и слава приведут нас к процветанию, дадут нам способность сразиться с римлянами… даже с гуннами. И хотя слова звучали только в шутку, сами мысли шли куда дальше. Мы грезили о том, о чем не мечтали ни один мужчина и ни одна женщина. Я бы обманул тебя, если бы не признался, что тогда союз с ней казался мне очень привлекательным.

Для того чтобы избавиться от ее чар, я стал говорить о тебе. Я сказал, что ты — добрая женщина, способная жить в мире и в послушании своим братьям. Брунгильда засмеялась. Ответила, что такая женщина, как ты, не достойна быть женой победителя дракона, и я начал видеть тебя ее глазами. — Внезапно Сигурд, плача, схватил меня за руку. — Я не хотел причинить тебе боль. И рассказываю все это только для того, чтобы ты поняла…

— Продолжай, — промолвила я.

Сигурд снова повернулся на спину. Какое-то время он молчал.

— Когда мы добрались до пещеры, наши лошади устали. Дождь пошел сильнее. Мысль о тепле костра… Нет, дело было не в этом. Ох, Гудрун, как мне сказать тебе такое? Язык мой отказывается говорить правду в каждом слове. Мне не нужен был огонь. Я желал Брунгильду. Я сходил с ума от этого желания. Гудрун, Гудрун, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня и забыть об этом?