– Вывалять их в смоле и перьях! – крикнул кто-то.

Дафф улыбнулся.

– Вот теперь вы говорите разумно. У кого найдется несколько бочек смолы? – Он осмотрелся. – Что, никаких предложений? Тогда придется придумать что-нибудь другое.

– У меня есть тридцать банок краски, по тридцать шиллингов каждая. Хорошая привозная краска.

Дафф узнал торговца, который открыл в лагере Феррьера универсальный магазин.

– Мистер Тарри предлагает краску. Как насчет этого?

– Нет, они слишком легко отделаются, это нехорошо.

– Я продам дешево, по двадцать пять шиллингов за банку.

– Нет, засунь свою краску сам знаешь куда, – насмехались в толпе.

– Покрутить их на рулетке сатаны! – крикнул кто-то еще, и толпа хором выразила одобрение:

– То что надо! На колесо их!

– Кругом, и кругом, и кругом идет, никто не знает, где сойдет! – пропел чернобородый землекоп с крыши сарая через дорогу. Толпа одобрительно завыла.

Шон видел выражение лица Даффа – тот перестал улыбаться. Он взвешивал шансы. Если попробовать снова остановить их, толпа может потерять терпение, и ему придется рискнуть и использовать дробовик. А это невозможно.

– Ну, хорошо. Если вы так хотите. – Он посмотрел на пришедших в ужас пленных. – Суд приговаривает вас к часу игры с дьяволом в рулетку, после чего вы должны будете покинуть золотые поля; если мы вас здесь снова поймаем, получите еще час того же. Раненые от первой части наказания избавляются. Думаю, они свое получили. Мистер дю Туа организует исполнение наказания.

– Лучше бы краску, мистер Чарливуд, – взмолился представитель пленных.

– Еще бы, – негромко ответил Дафф, но толпа уже тащила пленных в открытый вельд за гостиницей. У большинства присутствующих были свои заявки, и захватчиков они не жаловали. Шон спрыгнул со стола.

– Пошли выпьем, – обратился к нему Дафф.

– Не пойдешь смотреть? – спросил Шон.

– Я видел такое однажды на Кейпе. С меня хватит.

– А что с ними сделают?

– Пойди сам посмотри. Я буду ждать тебя в «Светлых ангелах». Удивлюсь, если ты выдержишь весь час.

Люди толпились вокруг домкратов, поднимая в воздух большие задние колеса фургонов. Потом пленников подвели к колесам, по одному к каждому. Многочисленные добровольцы подняли их и держали, пока их запястья и лодыжки привязывали к ободу, при этом пленные лежали спиной на ступице и напоминали выброшенную на берег морскую звезду. Франсуа прошел вдоль ряда, проверяя веревки и размещая по четыре человека у каждого колеса – двоих для начала и еще двоих на смену, когда первые устанут. Он дошел до конца, вернулся на середину, достал из кармана часы, посмотрел время и крикнул:

– Ладно, керелы,[17] начинайте крутить!

Колеса завертелись, вначале медленно, потом, разгоняясь, все быстрее. Тела, привязанные к ним, от скорости стали расплываться.

– Кругом, и кругом, и кругом идет, кругом, и кругом, и кругом идет, – радостно распевала толпа.

Через несколько минут в конце вереницы фургонов раздался взрыв смеха. Кого-то начало рвать, и рвота вытянулась, как искры «огненного колеса» во время фейерверка. Потом вырвало еще одного, и еще; Шон слышал, как они рыгают и стонут: центробежная сила выдавливала рвоту из глоток и носов. Он подождал еще несколько минут, но когда у несчастных начали очищаться кишечники, его желудок подкатил к горлу и он отправился в «Светлых ангелов».

– Понравилось? – спросил Дафф.

– Дай мне бренди, – ответил Шон.

Глава 9

Теперь, когда Комитет землекопов стал проводить свою строгую справедливость, в лагерях воцарилось некое подобие порядка. Президент Крюгер не желал вмешиваться в дела этого гнезда подонков и головорезов, возникшего за пределами его столицы, и довольствовался размещением там своих агентов, предоставляя им самим заботиться о своей безопасности. В конце концов еще не доказано, что на полях много золота, и вполне вероятно, что через год вельд будет таким же пустынным, как девять месяцев назад. Крюгер мог подождать; а тем временем за порядком наблюдал Комитет.

Пока муравьи работали, вгрызаясь в жилу кирками и динамитом, стрекозы поджидали в барах и лачугах. Пока только дробильня Джека и Уистла давала золото, и только Градски и Франсуа дю Туа знали, сколько золота она дает. Градски по-прежнему был в Кейптауне, добывал капитал, а Франсуа никому, даже Даффу, не рассказывал о производительности дробильни.

Слухи распространялись, как песчаные облака в вихре. Сегодня казалось, что главная жила выклинилась на глубине в пятьдесят футов, назавтра все бары гудели от новости, что братья Хейнсы углубились на сто футов и таскают слитки размером с ружейную пулю.

Никто ничего точно не знал, но все были готовы верить всему.

Дафф и Шон продолжали без устали работать в «Глубокой Канди». Дробильня уже стояла на бетонной платформе, ее челюсти готовы были принять первую порцию руды. Двадцать потеющих, поющих зулусов поставили на место котел. Установили медные столики, которые можно было смазывать ртутью. Беспокоиться о жиле или о сокращающемся количестве денег в сумке Шона на поясе было некогда. Они работали и спали, больше ничего не существовало. Дафф вернулся в палатку Шона, предоставив Канди в одиночестве наслаждаться кроватью с пуховой периной.

Двадцатого ноября впервые запустили котел. Усталые, с мозолистыми руками, похудевшие и закаленные непрерывным трудом, они стояли и смотрели, как перемещается стрелка на циферблате, пока она не достигла красной черты.

Дафф хмыкнул.

– Ну, теперь у нас по крайней мере есть энергия. – Потом хлопнул Шона по плечу. – Какого дьявола ты тут стоишь? Думаешь, это пикник воскресной школы? Работа ждет, приятель.

Второго декабря впервые подали в дробильню руду и наблюдали, как порошок падает