По мере того, как он говорит, по моему телу разливается тепло, вызывая восхитительную дрожь, от которой на лице появляется улыбка.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и наши глаза на мгновение встречаются.

Интенсивность его взгляда заставляет меня чувствовать себя одновременно желанной и уязвимой.

Сердце колотится в груди, пока я пытаюсь понять смысл его слов.

Он действительно имеет в виду то, что говорит, или это просто его способ поиграть со мной?

Я пытаюсь взять себя в руки, но это трудно, когда он так близко ко мне.

Я чувствую запах его одеколона и его сильное тело, прижатое к моему.

Каждый нерв в моем теле на пределе, пока я жду, когда он снова заговорит.

— Смотри, вот она, Венера Милосская.

Он ведет меня к скульптуре, взяв за руку, и мое тело жаждет чего-то большего, чем это невинное прикосновение.

Я хочу, чтобы он снова обнял меня.

Я украдкой смотрю на него, любуясь его красивыми чертами лица и широкими плечами.

Его взгляд устремлен прямо вперед, но губы изогнуты в ухмылке, как будто он знает, какой эффект производят на меня его слова, и наслаждается этим.

Я действительно не понимаю, чего он хочет и что ему от меня нужно. Может, это все шутка? Я пытаюсь отогнать свои чувства, зная, что сейчас не время и не место действовать в соответствии с ними. Но пока мы стоим здесь, мои мысли устремляются в любое другое место, кроме скульптуры.

Я хочу его и думаю, что он тоже хочет меня, просто боится признаться в этом. Он не стал бы говорить, что мое нижнее белье выглядит хорошо, если бы действительно так не думал. Ладно, он не сказал, что оно хорошо выглядят, он сказал, что я хорошо выгляжу в красном, но мое белье красное, так что это почти одно и то же.

Я представляю, как он прижимает меня к стене, его руки бродят по моему телу, а губы исследуют каждый сантиметр моей кожи. От этой мысли я начинаю испытывать потребность, а по шее бежит румянец.

Я выхожу из транса, когда понимаю, что Лукас говорит, описывая историю Венеры. Но я слишком поглощена им, чтобы услышать, что он говорит.

— …она была найдена на греческом острове Милос. Там очень красиво, думаю, тебе понравится. Когда-нибудь мы туда поедем.

Теперь он планирует нашу поездку в Грецию?

— С тобой все в порядке, Леора? Ты выглядишь немного взволнованной.

Я киваю, пытаясь взять себя в руки.

— Я в порядке. — Вру я, игнорируя комментарий о Греции. — Я всегда хотела ее увидеть. Она прекрасна.

— Она действительно прекрасна.

Я поворачиваюсь к нему, ожидая, что он будет восхищаться статуей, как и я, но, когда мой взгляд падает на его лицо, его глаза уже смотрят на меня.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ЛЕОРА

Мы обе одеты по высшему разряду: я — в элегантное черное платье, а Амели — в потрясающий красный комбинезон, подчеркивающий ее прекрасные светлые волосы и мягкие черты лица.

Когда она предложила устроить девичник, я сразу же согласилась.

Это именно то, что мне сейчас нужно.

Мне нужно отдохнуть от Лукаса.

Устроившись на своих местах в баре на крыше, мы любуемся потрясающим видом на городской пейзаж.

Отсюда видно все — Эйфелеву башню, Триумфальную арку, мерцающие огни города.

От этого захватывает дух.

— Ну, расскажи мне, как тебе семейная жизнь? — Спрашивает Амели, ее глаза сверкают любопытством.

Я замираю, не зная, как ответить.

Я не хочу лгать ей она была так добра, но и не могу сказать ей правду, поэтому выбираю промежуточный вариант.

— Все хорошо. Лукас невероятный. — Говорю я с натянутой улыбкой на губах.

Амели кивает, на ее лице появляется сияющее выражение.

— Я так рада за тебя, Леора. Вы такая замечательная пара.

Я чувствую укол вины в груди.

Амели и Томас — два невероятных человека, и вот я лгу им в лицо.

— О, первый год в браке — это потрясающе. — Она делает глоток из своего Pampelle Spritz. — Помню, когда мы с Томасом были молодоженами, мы не могли оторваться друг от друга. Мы трахались при каждом удобном случае. Вы двое кажетесь более цивилизованными, чем мы.

Я кашляю, пытаясь прочистить легкие от напитка, который явно пошел не по той трубе.

Амели хихикает, заметив мою реакцию.

— О, не скромничай. Может, ты и справляешься с этим лучше нас, но я видела вас двоих сегодня утром. И не надо мне рассказывать о вашем поцелуе на Эйфелевой башне. Ты меня почти довела до белого каления.

На моих щеках появляется румянец, я смущена, но в то же время меня забавляет поддразнивание Амели.

— О Боже, Амели.

— Что? Мы друзья, а друзья говорят о таких вещах. А теперь скажи мне, он расслабляется в спальне? Потому что этот человек ходит с палкой в заднице.

Ее брови приподнимаются при слове «расслабляется».

Я не могу не рассмеяться над ее грубым вопросом.

Это одно из впечатлений, которое сложилось у меня о Лукасе, когда мы впервые встретились.

Но после того, как я узнала его получше за последние несколько недель, мое мнение изменилось.

Несмотря на его первоначальную суровую внешность, я обнаружила под ней слой тепла и юмора.

Чем больше я узнаю о нем, тем больше мой смех становится искренним отражением нашего товарищества.

— Несколько рюмок за счет заведения?

Официант подходит, спасая меня от ответа на ее очень личный вопрос.

Он ставит четыре рюмки, наполненные янтарной жидкостью и увенчанные апельсиновой долькой и корицей.

Я с благодарностью беру рюмку и поднимаю ее в тосте вместе с Амели.

— Выпьем за отличный девичник и нашу новую дружбу. — Говорю я, прикладываясь к ее рюмке.

— За тебя, ma chérie. — Амели ухмыляется. — И за то, чтобы Лукас немного расслабился. — Добавляет она с озорным блеском в глазах.

Мы обе отталкиваем рюмки и выпиваем жидкость одним глотком.

Как только она попадает мне в горло, я чуть не выкашливаю ее, не ожидая такого духа.

Текила.

Это будет дикая ночь.

После третьего бокала и четвертой порции текилы Амели расслабляется еще больше, чего я никак не ожидала.

— Ладно, выкладывай. Какой самый смелый поступок ты когда-либо совершала в постели?

Я вообще не была смелой.

— О, ничего особенного.

Она смотрит на меня, потрясенная.

— Без наручников?

Я качаю головой.

— Никаких шлепков?

Я снова качаю головой.

— Даже немного ролевых игр?

Амели выжидательно