Именно из этих кораблей состоит знаменитая «деревянная стена Англии». За время правления Елизаветы государство строит более 30 галеонов и примерно столько же судов других классов для поддержки. Два мастера-кораблестроителя, Питер Петт и Мэтью Бейкер, всячески пытаются друг друга перещеголять; в 1586 году Бейкер строит 561-тонный «Авангард» в Вулвиче (перебравшись на эту верфь из Дептфорда), а Петт, сменивший его в Дептфорде, – 480-тонную «Радугу». В процессе подготовки к обороне Англии против Непобедимой армады эти корабли комплектуются дополнительным оружием; к маю 1588 года на каждом из них стоит по 54 орудия. В то же время существуют и частные проекты, например «Ковчег Рэли»: 700-тонный галеон с 55 пушками, построенный в 1586 году в Дептфорде для сэра Уолтера Рэли за 5000 фунтов. За долги Рэли вынужден уступить его королеве, которая переименовывает его в «Королевский ковчег». Томаса Платтера пустили на борт похожего судна в Рочестере в 1599 году; он насчитал там 54 пушки и написал, что на корабле пять мачт и 13 парусов; паруса просмолены, чтобы не гнить от воды, корпус раскрашен в яркие цвета, а на корме всю ночь горит лампа.

Давайте посмотрим на флот, который гнал Непобедимую армаду по всему Ла-Маншу в июле 1588 года. Как уже говорилось, 34 корабля – из королевского флота и изначально строились как военные; остальные, в количестве не менее 163, – частные суда. Не все королевские корабли так же велики, как «Триумф» или быстрые галеоны; среди них встречаются и маленькие пинасы, например 60-тонная «Луна», построенная в 1586 году. Но, с другой стороны, частные корабли тоже не все малы. Некоторые из них весьма впечатляющи: например «Галеон-Лестер» и «Мерчант-Ройял» («Королевский купец») водоизмещением 400 тонн; «Эдвард Бонавентур» и «Косуля» – 300 тонн. У 35 торговых судов водоизмещение больше 140 тонн, еще у сотни – больше 100 тонн, наконец, еще 656 кораблей тяжелее 40 тонн. Это не случайно: государство поддерживает строительство больших кораблей, чтобы иметь возможность привлечь их к обороне страны, и платит по 5 шиллингов за тонну. Томас Вильсон в 1600 году сообщает, что во флоте 36 военных кораблей и 14 пинасов, но это «… не составляет и двадцатой доли английской мощи…» Когда в Испанию отправили флот из 240 военных судов, а еще четыре торговых – в Левант, Россию, Берберию и Бордо, причем все одновременно, – на Темзе между Лондонским мостом и Блэкуоллом (а это четыре английские мили) вы все равно увидите как минимум две-три сотни кораблей и прочих судов, и это я не говорю о несчетном числе военных кораблей, отправившихся в Индию и к испанским владениям за «приобретениями», как они это называют, где многие становятся богатыми.

Подавляющее большинство морских судов – это не пафосные галеоны, а скромные рыбацкие и торговые корабли. В английских портах действительно немало каравелл, барков и других купеческих судов водоизмещением 40-100 тонн, но более мелких кораблей намного больше. В нижнем течении Темзы полно парусных барж, которые перевозят людей и грузы вдоль северного берега Кента и южного берега Эссекса, и приливных барж, которые с приливом поднимаются до Биллингсгейта, а потом с отливом возвращаются в свой порт в Эссексе или Кенте. Посмотрев на верфи главных портов, вы увидите там немалых размеров кечи (мощные двухмачтовые каботажные суда с тремя треугольными парусами, в основном используемые для рыбалки в открытом море), монгеры (торговые корабли, похожие на кечи), драгеры и крееры, или полукечи (более мелкие рыболовные суда), и лихтеры (плоскодонные лодки для речного судоходства и кратких выходов в море, напоминающие современные баржи). Еще меньше судовые шлюпки (на которых тоже часто рыбачат) и ялики (весельные лодочки, иногда – с одной небольшой мачтой). Иногда эти суда могут сыграть важную роль: сэр Фрэнсис Дрейк узнал о приближении Армады от экипажа кеча, заметившего их близ берегов Девона.

Вашими главными «врагами» на таких небольших суденышках, скорее всего, станут пасмурная погода и легкая тошнота. Маленькие корабли редко отходят далеко от берега, так что в случае шторма вы просто возвращаетесь обратно в порт. Но вот если вы думаете отправиться в долгое путешествие, дело обернется сложнее. Само по себе управление океанским судном очень трудно и опасно. Чтобы поднять или спустить паруса, членам экипажа приходится лезть наверх и держаться за реи – а высоты там просто головокружительные. Высота главной мачты «Королевского ковчега», например, составляет более 100 футов. Представьте, что вы плывете по Атлантическому океану на купеческом судне, и тут начинается грозовой ливень. Капитан может приказать убрать паруса, чтобы защитить их (или чтобы корабль не сдуло с курса). Пока судно швыряет по волнам, словно пробку, именно вам, возможно, придется лезть на 40– или 50-футовую мачту, а потом карабкаться по рее и сворачивать паруса, борясь с сильнейшей качкой. Если вы упадете с этой высоты на палубу, то в лучшем случае что-нибудь сломаете. Падение с топселя или брам-стеньги на планширь – это практически гарантированная гибель. Если упадете в море, то наверняка утонете. А теперь представьте, что вам придется убирать паруса ночью и в шторм.

Даже управление судном может быть опасным. В бурном море иной раз требуется шесть-семь человек, чтобы справиться с румпелем, причем им приходится спускаться в трюм, где ни моря, ни неба не видно. Штурвалов вы не увидите – их еще не изобрели. Большая часть кораблей времен Елизаветы управляется парусами и кольдерштоками: длинными шестами, которые крепились под палубой и контролировали движение руля. Это позволяет рулевому оставаться на палубе и видеть, куда направляется корабль, но из-за шарнирного соединения в неспокойном море руль бывает сложно удержать. Внезапная волна может выбить кольдершток из рук рулевого или даже сломать его.

Затем начинаются сложности с навигацией. Прославленные умения лоцманов бесполезны при пересечении океана. Лоцман знает порты и мысы, течения, фазы луны и связанные с ними приливы и отливы; но он очень редко отплывает далеко от земли. Он пользуется не картой, а компасом, линией отвеса и собственным опытом. Когда дело доходит до путешествий на большие расстояния, особенно ночью, этих инструментов явно недостаточно. Даже если ваш лоцман умеет читать и писать и держит при себе лоцию, где есть перечень глубин, скажем, Бискайского залива, вам все равно не стоит доверять ему свою жизнь, отправляясь в кругосветное плавание. Да и ваши современные знания помогут очень мало. Например, вы знаете, что Сент-Джон на Ньюфаундленде находится на 47°34’ северной широты, но как туда добраться из Эксетера (50°43’ с. ш.)? Как вообще измерить широту? Как поддерживать постоянный курс, если ветер не попутный, а течения не дают вычислить, где вы находитесь, по скорости, с которой вы продвигаетесь в каком-либо направлении?

Навигаторам XVI века не всегда удавалось решить эти задачи, что может подтвердить Джеймс Хупер, капитан «Желания». В экспедиции к Азорским островам он, вопреки советам команды, сменил курс и прошел мимо – и продолжал идти тем же курсом пять дней, пока наконец не признался, что «знает, где Азорские острова, не больше, чем наша грот-мачта». Впрочем, большинству мореплавателей все же удается разобраться со сложными вычислениями. Начинают они с того, что выбирают направление на карте, рассчитывают расстояние и отправляются в ту сторону. Главное – постоянно заново вычислять положение относительно пункта назначения, узнавая широту. С помощью квадранта, астролябии или алидады широту можно вычислить, измерив высоту Полярной звезды над горизонтом в Северном полушарии; в Южном полушарии для этих целей служит созвездие Южного Креста. Такие вычисления, естественно, можно производить только утром и вечером, когда видны и звезды, и линия горизонта, так что если привлечь в качестве дополнительных данных высоту Солнца в полдень, широту можно вычислить по специальным таблицам, составленным португальцами в XV веке. Что же касается скорости – недавно изобрели лаг и линь с узлами, так что подсчитывать дистанцию можно в милях и лье, а не старомодными «кинингами» (дальностью видимого горизонта по сравнению с сушей). Измерения глубины проводят с помощью свинцового груза и 100-фато мной веревки: если глубина больше 600 футов, то вы ушли с континентального шельфа. Существуют и практические карты: они называются charts или plats, прикреплены к деревянным палкам и хранятся в тубусах, сделанных из ильма. На большинстве кораблей в елизаветинское время есть по несколько компасов – на случай, если один сломается или же его понадобится перемагничивать. Если вы отмечаете на доске расстояний каждое изменение галса и обновляете данные после каждой получасовой вахты (время точно отмеряется песочными часами), вы вполне сможете проложить курс через океан.