Куин прошел вдоль стены, завернул за угол и тихо толкнул дверь. Внутри кто-то шевельнулся, и он шепнул: «Боже, храни короля».

Дверь распахнулась вовнутрь. Куин ступил в кромешную тьму и подождал, пока дверь закроется. Зажгли потайной фонарь. Его дрожащий свет упал на изможденные лица двух английских солдат.

— Слава Богу, вы пришли, — шепнул один из них.

— Он жив?

Резкий кивок.

— Чуть жив.

— Ваши имена?

— Тоге. — Очередной кивок. — А это Пейсли.

Куин указал на фонарь. Солдаты потушили его, Куин выскользнул наружу и вернулся с Оливией, держа ее теплую руку в своей.

Когда фонарь снова зажгли, его свет упал на ее ясное лицо, блестящие волосы, выбившиеся из-под капюшона плаща, пухлую нижнюю губу.

— Люси! — ахнул Тоге. Его голос был многозначительным. Они решили, что ради Оливии стоит рисковать жизнью. Куин видел это по их глазам. Внезапно из его горла вырвалось глухое ворчание.

Оливия покачала головой, сняла капюшон и поставила на пол собачку Руперта. Улыбнулась изумленным солдатам.

— Это Люси.

— Маркиз? — спросил Куин. Он перестал думать о трупах и теперь соображал, как переправить на корабль Оливию и тяжело раненного Руперта в крошечной лодке. Сам он остаться не мог: Оливия не сумеет долго грести и не доберется до «Грезы». Ему придется взять сначала одного, а потом вернуться за другим, а значит, кто-то временно останется на берегу.

Тоге покачал головой и отдернул грубую занавеску в углу, открыв лежащее на тонком матраце худое тело.

Оливия бросилась к нему и упала на колени. Люси обнюхивала щеку хозяина, ее тощий хвост отчаянно крутился.

Оливия взяла Руперта за руку. Странно, но только сейчас она заметила, какие у него длинные и изящные пальцы. Они совсем не походили на сильные пальцы Куина, но было в них нечто по-своему прекрасное.

Она наклонилась ниже и прошептала:

— Руперт!

Он не пошевелился.

Люси дрожа прижалась к Оливии, но затем в один прыжок очутилась на груди Руперта. Оливия хотела убрать ее, но собачка принялась лизать его щеку, нос, веки. Оливия тихо повторила:

— Руперт, я привезла тебе Люси. Это она!

Его веки дрогнули.

Она погладила его руку и оглянулась через плечо на Куина.

— Он приходит в себя, — шепнула она.

Люси по-прежнему облизывала лицо, щеки, уши Руперта теплым языком. Он открыл рот и хрипло произнес одно лишь слово «Люси».

Оливия наклонилась ниже.

— Руперт, это Оливия. Мы с Люси приехали, чтобы забрать тебя домой.

Мгновение он молчал. Потом его взгляд упал на коричневую острую мордочку Люси и ее блестящие глаза. На бескровных губах появилась слабая, улыбка.

Взгляд Руперта переместился на Оливию.

— Знал, что ты придешь.

Он говорил с трудом. С ужасом Оливия заметила струйку подсохшей крови, вытекшей у него из уха.

Она с трудом подавила рыдания. Кажется, Руперту осталось совсем немного.

Куин сжал ее плечо и присел рядом с матрацем.

— Лорд Монт…

Оливия покачала головой.

— Руперт, мы пришли забрать вас домой, — спокойно повторил Куин.

Руперт оторвал взгляд от Люси.

— Кто?

— Мое имя Куин.

— А! — Он закрыл глаза. — Много миль…

— Да, — согласился Куин.

Он понял все по лицу Руперта еще прежде, чем тот заговорил.

— Слишком много миль…

Оливия схватила Куина за запястье.

— Мы должны перенести его в лодку. Сейчас же. Иначе… Он умрет здесь, в этой лачуге.

Руперт был совсем не похож на несгибаемого героя, который повел сотню человек на штурм крепости. В его лице читалось смирение, говорившее красноречивее слов. Куин подумал, что скорее всего он вот-вот умрет.

— Мы можем оставаться здесь всего несколько часов, — произнес он.

— Сегодня утром французишки нас чуть не поймали, — вставил Тоге. — Мы слышали, как они подходят… хотели войти в хижину, но одна из их собак вспугнула утку, и они отправились за своим ужином. Лодки у нас нет, ее взял Групер.

Куин нахмурился, глядя на молчаливого Пейсли.

— Он не разговаривает, — пояснил Тоге. — Не говорит ни слова. Он самый лучший матрос среди нас. Привел сюда лодку, но не мог отправиться за вами, потому что не говорит. Майор сказал, ему все равно, если Пейсли умеет правильно держать ружье.

Тот молча кивнул.

— Вы оба оставались с ним. — Несмотря на страх, Оливия тепло улыбнулась.

— Он наш командир, — ответил Тоге, а Пейсли сурово кивнул.

Они были хорошими людьми. Куину придется забрать и их тоже, прежде чем на рассвете французы опять наткнутся на хижину и решат войти.

Сердце Куина сжалось. Руперт был при смерти, а двое солдат измождены. Он мог поспорить, что за последние несколько дней они не съели ни крошки.

Он сел на корточки, уловив теплый цветочный запах Оливии и тихо сказал:

— Я должен ненадолго оставить тебя здесь, любовь моя.

Она повернула голову, и ее горячие, нежные губы коснулись его губ.

— Именно об этом я и думала.

— Я вернусь за тобой. Самое позднее через час.

Куин заметил, что Руперт снова открыл глаза и смотрит на них.

— Вам повезло… — Слова растворились в воздухе.

Куин откашлялся.

— Я понесу вас в лодку. — Он подхватил Руперта, как пушинку.

— Возьми Люси, — шепнул он Оливии.

Оливия сняла собачку с груди Руперта и остановила Куина, который уже собирался поднять раненого. Руперт выглядел изможденным и невероятно юным. Казалось, ему нет и шестнадцати.

— Ты это сделал, Руперт, — шепнула она, наклоняясь ближе. — Твой отец так счастлив и гордится тобой. Ты покрыл имя Кантервиков славой.

Даже при тусклом свете она увидела в его глазах усталую улыбку.

— И ты прекрасный поэт. — Оливия коснулась его щеки. — Ты должен выздороветь и написать много стихов.

Руперт чуть качнул головой.

Ответ был написан на его лице. Глаза Оливии наполнились слезами.

— Тогда лети, Руперт. Стань свободным. Оставь темноту нам.

Он снова улыбнулся. Чуть повернул голову, коснулся губами руки Оливии и закрыл глаза.

Оливия несколько секунд оставалась рядом, и на грубое одеяло упала слеза. Куин коснулся ее волос, и она встала.