Она стала уставать, поднимать тяжелый меч становилось все труднее.

— Сдаетесь, сударыня? — высокомерно поинтересовался он.

— Никогда, сударь!

Неожиданно кто-то забарабанил в дверь.

— Конар! — взволнованно кричал Свен. — У вас все в порядке?

— О да, — отвечал Конар. — У нас все просто отлично.

— Мелисанда! — раздался голос Рагвальда.

— Все хорошо! — торопливо откликнулась она, при этом чуть не пропустив выпад Конара.

— Оставьте нас в покое! — гневно приказал Конар. Зловеще улыбнувшись, он снова стал наступать на нее.

Она с ужасом поняла, что все это время он играл с ней, как кошка с мышкой. Она неплохо отбивала его атаки, но лишь потому, что дрался он до сих вполсилы.

А вот теперь он взялся за нее всерьез, и его натиск ошеломил ее.

Она попыталась отбить очередной удар, но он умудрился выбить у нее из руки меч, отлетевший в дальний угол комнаты. Скрипя зубами от досады, она прикинула расстояние между нею и Конаром, между нею и клинком. Он снова улыбнулся и взмахнул мечом перед самым ее носом, при этом не поранив ее, не оставив ни единой царапины на ее коже.

Он рассек лишь ее платье от горла до пупка.

— Проклятый викинг! — выругалась она, а потом, неожиданно рванулась за своим мечом.

Он позволил ей его подобрать и тут же снова пошел в атаку, неутомимо нанося удары. Она пыталась парировать, и на какой-то миг их клинки скрестились.

Он был гораздо сильнее ее. И ее рука вместе с мечом стала клониться к полу.

— Оставь оружие, — посоветовал он.

Наконец ее пальцы не выдержали и разжались. Стремительно нагнувшись, Конар поддел острием своего меча ее клинок и отбросил его подальше за сундук.

— Довольно, Мелисанда! Довольно играть мечами и кольчугами! И хватит тебе бороться со мной.

В горле у нее пересохло, она с трудом переводила дыхание. Ее прекрасные обнаженные груди трепетали. Она опять ненавидела этого человека, ненавидела!

Но Бог ты мой, кровь так и бурлила у нее в жилах! Ей так хотелось продолжать драться, сцепиться с ним, прижаться к нему.

Она вся сжалась, увидав, что он опять взмахнул мечом — вне всякого сомнения, он просто рассечет ее сейчас напополам.

Но он всего лишь хотел стряхнуть с клинка лохмотья ее платья. Она отскочила назад, не сводя с него взгляда.

— Весьма достойно сына твоего отца, великого и могущественного короля — заставить свою жену шляться в голом виде!

— Именно наготы я от нее и добиваюсь, — парировал он.

— Нет! — вскричала Мелисанда, собираясь бежать.

Он ухватил ее за остатки платья, и материя с треском лопнула и сползла с ее плеч. Она застыла возле двери, и он вдруг расхохотался.

— Неужели моя дражайшая обнаженная супруга так поспешно решила сбежать к Свену и прочим викингам, которые сидят сейчас в зале?

— Да хотя бы и к ним! — крикнула в ответ она, действительно не зная толком, куда ей теперь скрыться. Единственное, что она сейчас знала очень хорошо, что стоит ему прикоснуться к ней, как весь ее гнев, вся ее ярость превратятся в ничто, в нуль. Она желала его в этот миг так страстно, как никогда еще женщина не желала мужчину.

Но стоило ему обнять ее, глаза ее наполнились слезами. Она изо всей силы ударила его по плечу.

— Ублюдок!

— Потому что я не сделал Бренну своей любовницей?

— Потому что ты сделал меня круглой дурой.

— Должен ли я теперь спать с тобой, чтобы тебя утешить?

Она размахнулась было, чтобы влепить ему пощечину, но он перехватил ее руку и прижал ее к себе. Она, стала с бешенством вырываться из его объятий.

Он начал целовать ее.

— Нет, не сейчас! Не сейчас!

Но он уже разжег ее страсть. Его ласки были быстрыми и так возбудили ее, что уже через несколько секунд их тела переплелись на кровати, и он вошел в нее.

И лишь позже, много позже, когда в полном изнеможении она растянулась подле него, она вспомнила, что что-то должна была ему сообщить.

Ну уж нет!

После всего, что произошло сегодня, — ни за что!

Он уселся на краю кровати, играя ее локонами. Его взгляд неожиданно стал серьезным и пытливым.

— Ты можешь гневаться на меня, Мелисанда. Можешь ненавидеть меня. Обзывать меня, как тебе будет угодно. Но тебе нельзя выезжать из крепости одной. И мне неважно, что мы с тобой наобещали друг другу и твердо ли следуем своим обещаниям — ты не должна быть так неосторожна.

— Но ведь Жоффрей явился тогда на свадебный пир! Он прекрасно знает, что я твоя жена и что ему не видать моего замка, как своих ушей, — упрямо спорила она.

— Жоффрей по-прежнему опасен.

— Но это же смешно!

— Я знаю, что это правда.

Она обиженно отвернулась. Он погладил ее по плечу. Его голос прозвучал неожиданно мягко.

— Мелисанда…

— Оставь меня в покое, умоляю тебя!

— Мелисанда…

— Я не желаю с тобой ни о чем разговаривать. Ты обошелся со мной как с деревенской дурочкой!

— Но ведь ничего страшного из-за этого не случилось…

— Ха, представьте-ка себе на минуту, сударь, что я обставила вас подобным образом! — она задохнулась от гнева, перевела дыхание и продолжала: — Что, если нам поменяться местами, могущественный рыцарь? Что, если тебе придется гадать, с кем я сплю?

Он мгновенно вскочил с кровати. В следующую секунду он грубо развернул ее к себе и прижал к ее горлу острие меча.

— Сударыня, не испытывайте мое терпение. Я убью любого, кто позарится на вас, и сделаю то же с вами!

Он отшвырнул ее обратно на кровать, схватил свою одежду и одним махом натянул на себя панталоны. Она следила за ним, трясясь от гнева.

— Ну да, ты сделаешь все по законам викингов! — прошипела она.

— Вот именно, по законам викингов, — подтвердил он, натянув через голову рубашку.

В дверь снова решительно постучали.

— Прочь отсюда! — взревел в ярости Конар. В ответ раздался нежный звонкий голос. Бренна.

— Простите, милорд. Прибыл корабль из Дублина.

Конар нахмурился. Мелисанда натянула одеяло до подбородка, испугавшись, что он может открыть дверь сию минуту.

Что он и сделал. В коридоре стояла Бренна и двое незнакомых рослых мужчин. На первый взгляд они не были похожи на викингов, это были темноволосые ирландцы. Она вся вспыхнула, когда они взглянули в ее сторону, склонив головы в уважительном поклоне. Она была готова провалиться сквозь землю от стыда, но поняла, что их абсолютно не волнует ее вид. Ежели лорд Конар желает овладеть своей женой в дневное время — он имеет на то полное право.