Заря обернулась к Асе. Дрожит как травинка на ветру, а в глазах туман. Ася тут же пожалела, что начала этот разговор, поняла, что своей обидой накрыла Зарю тяжёлыми воспоминаниями.

– Про родинки Раису рассказала я.

– Зачем? – вспыхнула Ася.

– Сдуру. Даже в мыслях не было, что он так всё вывернет. Он обратил внимание на мою родинку на шее, а я в ответ сказала, что у тебя их три, и даже показала где. Родненькая, прости! И за Руслана прости. С другой стороны, это отличный тест: если будет верить всякой грязи, то он идиот. А зачем тебе идиот? Жизнь такая большая, прекрасная штука, чтобы тратить себя на грязь. Встретишь такого человека, с которым поднимешься на гору и уснёшь, глядя на звёзды. Посмотри на меня. Я ничего не скрываю. Я такая, какая есть. Шагаю ровно, хотя знаю, что в любой момент могу рухнуть в открытый подпол. Помнишь, мы с тобой смотрели на облака. Ни одного одинакового. Жизнь тащит их вперёд, и они плывут, не сопротивляются. Я часто видела облака в слезах и всего два раза с улыбкой.

– Заря, да ты философ, – искренне удивилась Ася перемене подруги. – С чего вдруг?

– Это не я. Это нас тренер по дзюдо воспитывает, – сказала Заря со своей безмятежной улыбкой. – Тренер говорил про какого-то философа, Сократа кажется. У него была жутко противная жена, и когда один из учеников спросил у философа, стоит ли ему жениться, тот ответил: «Попадётся хорошая жена – станешь счастливым. Плохая – станешь философом». – Тут Заря задумалась, добавила: – Меня лично устраивают оба варианта. Но если успею, то могу использовать свой вариант – стану счастливым философом. Рекомендую.

– Я думала, ты на дзюдо драться учишься, а ты проходишь курс нравственности?

Заря с хохотом обняла Асю.

– Я тоже так думала, а нас учат защищать себя, детей, в конце концов, тебя. Кулаками махать каждый дурак сможет, а вот чувствовать себя сильной духовно и физически – это ещё потрудиться надо. Ладно, политинформация окончена. Мой тебе совет: с Русланом помирись, нормальный пацан, я же вижу, он тебя любит, переживает. В нём, конечно, перекос в воспитании, но он справится. – Заря всплеснула руками. – Заболталась совсем! У нас же соревнования. Маузер меня задушит.

Конечно же, Руслан пришёл с утра и согласился помочь отнести новогодние подарки в детский дом. Всю ночь валил снег. Разумеется, все дороги завалило, одиноко бегал трактор, судорожно изображал уборку, после его трудов приходилось перешагивать через отвалы снега, обходить горы. «Лучше бы он ничего не делал, люди сами бы протоптали удобные дорожки. Тяжело было только поутру самым ранним, а теперь тяжело всем».

Руслан, как идеальный мальчик, покорно шёл следом и удивлялся Асе. То, что он тащится за ней, – это было ещё полбеды. Хуже всего, ему нравилось это делать. Раздражали только тяжёлые сумки, неудобные, бесформенные, ни поставить, ни прислонить. Из сумок постоянно что-то выпадало – то мишка, то машинка. Руслан ждал, когда Ася вернётся за игрушкой, отряхнёт и вновь начнёт трамбовать в сумку. Стоять холодно, мокрая от пота майка противно липнет к спине, стоптанные ботинки на тонкой подошве не греют.

Разбухший от снега мишка категорически отказывается возвращаться в сумку. Ася совала его под мышку, перешагивала сугробы, поскальзывалась, падала на мишкину голову, задорно хохотала. Руслан ждал, когда поднимется, а она нарочито неторопливо отряхивалась, потом отряхивала медведя, украдкой подсматривая за Русланом. И видно, что на душе у неё тёплая девичья радость. Её ничего не тревожит: Руслан рядом, она его любит, а как оно будет дальше, неважно.

Детский дом встретил пустотой. Без единого следа, заваленные снегом, девственные ступени, дорожки. Откуда-то сбоку донеслись металлические звуки, над головой пролетела сорока, за ней нёсся голубь. Ася нажала на звонок, дверь открылась нескоро. Дважды щёлкнул замок, откинулся засов, в приоткрытой щели появилось внимательное бледное лицо.

– Чего надо? – голос надтреснутый, старушечий.

– Подарки, – улыбнулась Ася и, чтобы поверили, предъявила мишку.

– Никого нет! В понедельник приходите.

– В понедельник не можем, надо на работу. – Асе даже поплохело, когда она представила, что придётся тащить сумки обратно.

– Никого нет.

– И детей нет? – удивилась Ася, оглянулась за поддержкой к Руслану, потом начала тараторить в щель: – Давайте мы всё отдадим детям и уйдём. Скоро Новый год. Мы собрали. Просто отдадим.

– Директор будет в понедельник. – И щель в двери пропала.

– Что будем делать? – Руслан закурил, отошёл от крыльца.

Двухэтажное здание детского дома казалось угрюмым, силикатный кирпич потемнел от снега, на двух подоконниках висели металлические щиты, при ветре трепыхались, фонили. Несколько окон завешены одеялами, в одном детское лицо с пронзительным взглядом, оттопыренными ушами.

– Что там? – заметила Ася внимательный взгляд Руслана.

– Да так, – отбросил он сигарету в снег, взялся за сумки.

– Ты чего?

– Пошли домой.

– Пошли. Только давай сумки здесь оставим, в понедельник придут – заберут.

– Уверена?

– Абсолютно.

Когда уходили, Ася чувствовала спиной чей-то взгляд и пронзительно желала обернуться. Она знала, что она больше никогда не будет собирать подарки для детских домов. Этим детям не нужны мишки и машинки, им нужны ласка, материнская забота, нужно всё то, что Ася не могла им дать.

Они зашли в подъезд ближайшего дома, втиснулись в узкий лифт, поднялись на девятый этаж и долго целовались.

Глава 21

Всю дорогу Ася радовалась, что они всё ещё не приехали. Дрожь то просыпалась, то превращалась в судорогу. Ася надеялась, что Руслан не замечает её страха и трепета перед встречей с будущей свекровью. Хуже всего было то, что Ася не только боялась, но и не хотела встречи. А вдруг она не понравится свекрови и та начнёт кричать? Может, вернуться обратно, домой, в родное общежитие?

Автобус уже ехал по улице Нефтяников. Светофоров в Елабуге было мало, город быстро заканчивался, автобус резво завернул на автостанцию, растворилась дверь. «Наверное, водитель сегодня гнал не по правилам, не обращая внимания на дорожные знаки», – придумывала Ася.

Медленно поднялись на второй этаж, остановились перед дверью. Горячий дух пирогов витал по всему подъезду. Ася слушала себя, подбирала нужные слова, думала о странности их звучания. При бесконечном повторении смысл всех слов терялся, и было непонятно, как она умудрилась запомнить такой бессмысленный набор букв.

Руслан потянулся к звонку.

– Подожди, – перехватила она его руку и честно призналась: – Я боюсь. Давай подождём.

– Чего?

– Чуть-чуть, – она отступила на площадку между этажами, прижалась спиной к батарее.

Так и простояли час, пока Руслан не разозлился.

– Хватит уже. Мать ждёт.

– Сейчас,