Но национал-социалисты тоже были там, чтобы показать свое недовольство. И продемонстрировать силу.

Их было двадцать. Кристиан тогда работал на строительном складе неподалеку от Эльвшё, а Микаэль – в одной фирме с головной конторой в «Эрикссон-Глобе». Оба в тот день взяли выходной.

Демонстрантов явилось около полусотни. «Радикальные антифашисты» узнали о готовящемся действе буквально накануне и не упустили возможности продемонстрировать ненависть к идеологическому противнику. Но они не успели собрать людей. Их было слишком мало, чтобы выглядеть достаточно угрожающе.

Кристиан, Микаэль и их товарищи шли, прикрываясь щитами, с бенгальскими свечами и дубинками, горланя «белые марши».

«Мирные демонстранты» собрались посредине лужайки, с плакатами и транспарантами. Студенты взялись за руки, образовав живую цепь, внутри которой теснились пенсионеры и женщины с колясками. Чернокожая дама звонко, несколько в нос, вещала с трибуны. И всю компанию охраняли не более десятка полицейских.

Микаэль бросил в толпу подожженную бенгальскую свечу. Кристиан – еще одну. Кто-то закричал, над поляной сгущался лилово-розовый дым.

«Радикальные антифашисты» ринулись на них с другого конца поляны и остановились на расстоянии брошенного камня. Далее началось сближение: «антифашисты» делали шаг, «Шведское сопротивление» – три. Расстояние между ними катастрофически сокращалось.

А потом все смешалось. Полицейские – широкоплечие ребята с дубинками и щитами – бросились в гущу сражения. Вблизи Кристиан разглядел недоумение на их лицах: похоже, они не ожидали такого поворота дела.

Микаэль и Кристиан были рядом. Когда один из «красных» ударил Микаэля по шее деревянной палкой, тот застонал и согнулся пополам. Кристиан бросился на обидчика, который оказался парнем его лет. Нижняя часть лица молодого человека была прикрыта шарфом, верхняя – надвинутым капюшоном куртки. Кристиан сорвал шарф и двинул кулаком в челюсть. Но рука – как видно, с непривычки – дрогнула, внутри будто что-то упало.

Краем глаза он видел Микаэля, который поднялся с земли, массируя шею.

– Этот чертила чуть не убил меня, – расслышал Кристиан сквозь крики и шум битвы.

Микаэль пнул ногой в лицо лежащего «антифашиста». У того лопнула губа, кровь ручьем хлынула на землю. Кристиан поднялся, отпуская шарф, который до сих пор мял между пальцами. Руки тряслись.

Микаэль снова ударил раненого, на этот раз сильнее. Хрустнула челюсть, из горла активиста вырвался истошный хрип. Похоже, он прокричал какое-то слово, но Кристиан так и не понял какое.

Микаэль занес ногу для третьего удара, и Кристиан положил ему на плечо руку, пытаясь успокоить.

– Хватит… – прошептал он. – Хватит с него.

Микаэль стряхнул его руку, не поднимая глаз. Ударил снова, на этот раз в висок. Глаза молодого человека удивленно распахнулись, нижняя челюсть отвисла. Но ни звука не вырвалось из открытого рта; вместо этого затряслись, как в лихорадке, ноги.

Микаэль поднес ботинок к его лицу, как будто собирался раздавить насекомое… А потом послышался хруст.

Один глаз молодого человека вывалился наружу. Кристиан отошел в сторону, его вырвало.

* * *

В Сети Микаэлю дружно пели хвалу – как редкому в наше время человеку, у которого слово не расходится с делом. Но для суда все это не имело никакого значения. Микаэля приговорили к шести годам тюрьмы. Кристиану повезло больше: некоему формалисту с адвокатской лицензией удалось свести его действия к необходимой самообороне. Поначалу Кристиан радовался, но потом отчаяние и стыд захлестнули его с головой. Он должен был быть здесь, с другом. Но выкрутился, взвалив на Микаэля весь груз ответственности.

– Кто еще навещал тебя здесь? – спросил Кристиан.

– Никто, кроме тебя и Йенса, – ответил Микаэль. – Остальных пока не пускают, но они обязательно объявятся.

– Позавчера я отправил семь или восемь заявлений. – Кристиан попытался улыбнуться. – Мне не хватает тебя.

Микаэль кивнул.

– Молодец… – Перегнулся через стол. – Теперь твоя очередь. Ты должен подменить меня, пока я не выйду.

– Но… не уверен, что я тот, кто тебе нужен.

– Почему?

– Я… не такой, как ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты – лидер. Я другой, ты же знаешь.

Они никогда не говорили об этом раньше. Микаэль был из тех, кто ведет за собой. Кристиан – лишь хорошим исполнителем.

– Но… ты всего лишь докончишь то, что я не успел сделать. Мы постоянно будем на связи. Все уладится, вот увидишь.

Кристиан посмотрел на свои руки.

– Даже не знаю, хватит ли у меня сил.

– Хватит. – Микаэль улыбнулся. – Все, что тебе нужно, – поверить в себя. И у тебя нет причин сомневаться в своих возможностях.

* * *

На следующее свидание Кристиан отправлялся с самыми мрачными предчувствиями. С Микаэлем могло случиться все, что угодно. Ладно бы синяки и царапины – до Кристиана доходили слухи о неких людях в колонии, мягко говоря, не разделяющих их с Кристианом убеждений.

Но опасения не подтвердились. Микаэль как будто даже расслабился и посвежел. Синяки почти сошли, царапины зажили.

– Не переживай за меня, – сказал он. – Я все уладил.

– Что ты уладил? – не понял Кристиан.

– Неважно.

* * *

Времена настали хуже некуда. «Шведское сопротивление» ослабло. Люди бежали, как крысы с тонущего корабля. И Кристиан чувствовал себя виноватым, хотя и знал, что это не так.

Выскочка из Сёльвеборга стал председателем «Шведских демократов». Но оставался таким же скользким, как и во время работы в молодежном крыле, и все так же не брезговал грязными методами.

– Он думает, что от правильных слов и мысли делаются чище, – сказал Микаэль Кристиану по телефону. – Вот в чем его проблема.

– Но от этого у него не становится меньше поклонников, – возразил Кристиан.

Микаэль фыркнул.

– Банда лицемеров. Если так будет продолжаться дальше, они забудут про мигрантов и распахнут двери для всех желающих. Они перетягивают на свою сторону людей, которые должны быть с нами. Сейчас они мешают нам больше, чем кто-либо.

Кристиан не понимал, кого именно имеет в виду его друг под словом «мы». На последнее партийное собрание явилось всего десять человек.

– Ты хочешь сказать, что он больше не на нашей стороне? – спросил Кристиан. – Это тактика временного отступления, чтобы набрать полтитические очки.

– Неважно, – возразил Микаэль. – Они – популисты, которым ничего не нужно, кроме власти. Чем больше они заигрывают с политическим мэйнстримом, тем больше теряют свое лицо. У этой партии больше нет сердца.