были менее требовательны, допускали подсечно-огневую обработку земли и не требовали особого внимания к обработке почвы, удобрениям и орошению. XIX век также открыл новые возможности для миграции, поскольку правительство Цин разрешило ханьцам вести торговлю и владеть землей в Монголии. В 1858 г. стало возможным пересечение границы дальневосточной России как сезонными рабочими, так и постоянными эмигрантами. К концу века этими возможностями воспользовались около 200 тыс. китайцев. Когда после 1860 г. русские поселенцы все больше продвигались к северу от Амура, они часто встречали там китайских крестьян. В последующие годы китайцы занялись выращиванием ржи, пшеницы и мака, а торговцы использовали зоны свободной торговли по обе стороны границы и занимались всевозможными делами в городах. С 1886 года российские власти стали более серьезно относиться к собственным опасениям "желтой опасности" и неоднократно предпринимали меры против китайцев в Восточной Сибири, а также корейцев, которые, хотя и были несколько менее многочисленны, но по этой причине более склонны к ассимиляции. Однако значение азиатской "диаспоры" от этого не уменьшилось, и к началу Первой мировой войны в 1914 году китайские рабочие были незаменимы на дальнем востоке России. Сегодняшнее экономическое доминирование китайцев на российских территориях к северу от Амура имеет долгую предысторию.

К настоящему времени крупнейшая миграция ханьцев на материк формально не была "транснациональной" и не была связана с типично внутренней миграцией. Целью миграции была Маньчжурия, прародина династии Цин, которая долгое время была закрыта для ханьских поселенцев. Она была частично открыта в 1878 г., но только сочетание сохраняющейся или усугубляющейся бедности на севере Китая с новыми возможностями на огромных пространствах к северу от Великой стены - выращиванием сои на экспорт, строительством железных дорог, добычей полезных ископаемых и заготовкой леса - вызвало настоящую волну миграции. Дешевые железнодорожные и пароходные перевозки создали материально-техническую базу. В 1891-1895 гг. границу пересекало едва ли 40 тыс. северных китайцев в год. Но на пике в конце 1920-х гг. ежегодная цифра приблизилась к миллиону. В период с 1890 по 1937 год около двадцати пяти миллионов китайцев отправились на Северо-Восток, две трети вернулись обратно, а восемь миллионов осели там навсегда. Это было одно из крупнейших перемещений населения в современной истории, превзойденное только великой трансатлантической миграцией из Европы.

Значительные потоки крестьянской миграции происходили и в материковой части Юго-Восточной Азии. Несмотря на тропический климат, географическая картина здесь была обратной китайской: не с низменностей на возвышенности, а с более здоровых высокогорий древнего обитания вниз, в дельты рек. Отчасти эта миграция завершила уже наметившуюся тенденцию. Например, после аннексии Нижней Бирмы англичанами в 1852 г. открытие "границы" дельты Бирмы для выращивания риса привлекло сотни тысяч крестьян из Верхней Бирмы, а затем и из Индии. В 1901 г. десятая часть четырехмиллионного населения Нижней Бирмы в первом поколении происходила из Верхней Бирмы, а еще 7% - из Индии. Аналогичным образом большое количество крестьян с Северо-Востока участвовало в заселении центральной равнины Сиама. Во Вьетнаме обширная дельта Меконга впервые была открыта только в период французского колониального господства после 1866 г., когда переселенцы двинулись с севера. Впоследствии крупные инвестиции в строительство каналов превратили китайский Кочин в один из крупнейших в мире регионов-экспортеров риса, где иммигранты выполняли основную часть работ в латифундиях, находившихся в собственности Вьетнама, Франции или Китая. В тот же период десятки тысяч вьетнамских крестьян переселились в Лаос и Камбоджу.

Внутренние мигранты в Южной Азии составляли незначительную долю от общей численности населения, по сравнению с Европой. Государство также вмешивалось в процесс ограничения мобильности. Подобно тому, как в Европе времен старого режима пытались контролировать бродяг и путешественников, в Индии принимались меры против неоседлого населения. Британские колониальные власти воспевали оседлое крестьянство, платящее налоги, и преследовали мобильные слои населения, рассматривая их как бандитов, нарушающих мир и порядок, а иногда и как антибританских партизан. В 1826 г., спустя неполное десятилетие после окончания войны с маратхами и в условиях сильных волнений в Индии, англичане начали кампанию (разумеется, в рамках закона) по уничтожению бродячего культа головорезов, которых боялись и демонизировали как ритуальных убийц. В 1870-х годах пастухи на севере Индии попали под подозрение в создании "преступных племен" и подверглись жестокому преследованию.Появление нового спроса на рабочую силу задало мощные миграционные паттерны, с которыми государство вынуждено было мириться. Помимо миграции в города-магниты - Бомбей, Калькутту, Дели и Мадрас, которые значительно выросли уже в XVIII веке, основные потоки направлялись на вновь созданные плантации, особенно на чайные плантации в Ассаме. В 1860-1890 гг. китайский чай, некогда доминирующий продукт, был вытеснен с мирового рынка чаем из Ассама и Цейлона. Местные крестьяне, для которых плантации нового типа были чужды, отказывались работать за зарплату в Ассаме или Дарджилинге, а безземельного пролетариата в деревнях не было. Поэтому для работы по дешевым контрактам привозили рабочих со стороны - часто целые семьи, которые должны были возвращаться в родную деревню не менее чем на два месяца во время тихого сезона.

Для России и всей Северной Азии, находившейся под эффективным российским контролем до 1890-х годов, Дирк Хоердер говорит о "русско-сибирской" миграционной системе. В отличие от двух других обширных систем - атлантической и азиатской контрактно-трудовой - эта была не морской, а внутриконтинентальной. Пионерами в этом масштабном процессе заселения крестьянских хозяйств были свободные крестьяне, беглые крепостные, помещики, преступники и даже, в период с 1762 по 1830-е годы, люди, целенаправленно завербованные из Германии. В период с 1801 по 1850 год в Сибирь переселялось в среднем не более 7500 человек (включая ссыльных и заключенных), но затем, в период с 1851 по 1890 год, эта цифра возросла до 19-42 тыс. человек в год. Общее число переселенцев в Сибирь за период с 1851 по 1914 год оценивается в шесть миллионов человек. Кроме того, четыре миллиона переселенцев перебрались в Казахстан и районы за Каспием и Аральским морем. К 1911 году доля коренных жителей в населении Сибири, раздробленном на многочисленные этнические группы, упала до десятой части от прежнего уровня. На востоке они оказались между молотом русской колонизации и наковальней китайской.

Национализм и труд мигрантов

Очень важно различать миграцию рабочих или сельскохозяйственных поселенцев и мобильность скотоводов. Пастушеское существование - это частный случай кочевничества, коллективного непостоянного образа жизни. В разных частях света оно имело неодинаковое значение. Не обошлось без него и в Европе: так, во Франции XVIII века те, кто по тем или иным причинам вел "кочевой" образ жизни, по-прежнему составляли 5% населения. Однако пастушеские народы, как