– Не надо больше называть меня Тренером, – выдержав взгляд Артема, сухо сказал мастер. – Меня зовут Владислав Иванович. Можно просто Влад.

– Ты позвонишь… Влад?

– Нет, Артем. Я не позвоню, – покачал головой Владислав Иванович. – Ты сам это сделаешь. Все закончится благополучно, вот увидишь. И если для того, чтобы позвонить после поединка, тебе понадобится моя помощь – я тебе помогу. Обещаю. А сейчас иди. И ничего не бойся. Запомни только одно: Аттила сделает с тобой то, что может. А ты сделаешь с ним то, что захочешь. Удачи тебе.

– Спасибо, Иваныч, – Артем неожиданно для самого себя обнял пожилого мастера кулачного боя, развернулся и вошел в клетку. Стоявший рядом с дверью рефери запер дверь и завопил:

– Вы оба знаете единственное правило поединка! Правил нет!!!

Гонг отметил начало финальной схватки.

В своем последнем – при любом исходе – гладиаторском бою, Аттила, похоже, избрал совсем другую тактику, чем в записанных на кассету поединках. Он не стал тратить время и силы на разведку и сразу же после гонга бросился в стремительную атаку. Первый его удар ногой в бедро провалился в пустоту – Грек согнул ногу. Но от последовавшего сразу за ним удара рукой Артем увернуться не успел. Жгучая боль обожгла лицо и отшвырнула Грека назад. Он потерял равновесие и едва удержался на ногах, но тут сработал автопилот – два отскока в сторону он сделал машинально, и следующий выпад чемпиона уже не достиг цели.

Боль и появившийся на губах соленый вкус крови произвели на Артема эффект холодного душа. При помощи жестких блоков он погасил еще одну атаку ниггера и, работая корпусом, как маятник, провел целую серию ложных выпадов. Поймав Аттилу на контратаке, вдруг нанес ему короткий, но очень болезненный удар ближней ногой в голень, на который ниггер не успел среагировать. Чемпион словно налетел на невидимую стену, зашипел, чуть опустил сжатые в боевой стойке руки и едва не получил сокрушительный удар в голову, в который Грек вложил столько ярости и злости, что, окажись Аттила менее расторопным, поединок имел все шансы завершиться уже на первой минуте. Но Аттила не зря был чемпионом. Не зря победил в двадцати семи гладиаторских схватках подряд. Не зря заработал для своего хозяина, выкупившего его из зоны, миллионы баксов. И тотализатор отнюдь не зря принимал ставки на претендента шесть к одному.

Едва Артем понял, что промахнулся, он не смог сдержать эмоций, у него вырвался отчаянный крик. Уже стоящий на ногах и легко приплясывающий Аттила довольно ухмыльнулся, прищурился, покачал указательным пальцем, потом резко провел им по шее и ткнул в сторону Грека, прокричав что-то по-французски.

Публика сошла с ума, она выла и бесновалась, но Артем не видел и не слышал ее. Все, что находилось по ту сторону окруженной железной клеткой, заляпанной кровью арены, перестало существовать после первого пропущенного им удара в лицо. В ответ на театральную реплику Аттилы он оскалил зубы и процедил, зная, что соперник отлично его поймет:

– Может, хватит вые…аться, земеля? Материться можно и по-русски, – и, злобя ниггера, подкрепил свое предложение перейти на язык родных осин крепкой витиеватой тирадой, намекающей на связь матери Аттилы с хвостатыми приматами из питерского зоопарка.

И сразу заметил, что в карих глазах непобедимого гладиатора на миг промелькнула… нет, отнюдь не ярость за умышленное оскорбление и намек на расовую неполноценность… в них было дикое удивление. Которое исчезло одновременно с броском, быстроте которого могла позавидовать даже королевская кобра. Артем поймал направление удара и успел упасть в полушпагат, пригнуться. Первая нога закрутившего лихую вертушку Аттилы просвистела в сантиметре над головой. Вторая же… Вторая угодила прямо в грудь, опрокинув на спину, как снесенную шаром кеглю, остановив на секунду лихорадочное биение сердца и лишив Грека возможности дышать. В груди жгло так, словно в глотку ему залили раскаленный свинец.

Лежащий на боку Артем, перед глазами которого плыли черные круги, кожей ощутил резкое колебание воздуха. За доли секунды просчитал летящий ему в шею страшный ломающий удар и успел перекатиться в сторону за миг до того, как рассекшая воздух подошва легких теннисных ботинок застыла в двух пальцах от мата. Удар был однозначно смертельным. К счастью, он не достиг цели.

Удалось сделать частичный вдох. Значит не все так безнадежно, главное сейчас не пропустить роковой удар, продержаться несколько секунд, восстановить дыхание! Боковым зрением уловив новый бросок Аттилы, Грек снова откатился, с хрипом втянул в легкие новую порцию воздуха и попробовал рывком подняться на ноги, сделать так называемую «лягушку»…

Аттила настиг его в полете. Удар ногой в печень оказался страшен. Словно челюсти невидимого бультерьера вырвали из правого бока кусок мяса. Артем охнул и упал, непроизвольно подтянув колени к груди и подергиваясь, как щелбаном сбитая с ветки на землю мохнатая гусеница. В голове шумело, но барабанные перепонки Грека уловили ликующий вопль зала. А кто-то, стоящий совсем близко к клетке, заорал, обезумев, в порыве экстаза:

– Добей его, падлу, добей его, суку!!! Вырви ему сердце-е-е!!!

«А вот хрен вам на блюде, – в Артеме проснулся внутренний голос. – Ну, чего разлегся, как шлюха? У тебя всего три секунды. Пока этот грязный урод задирает вверх грабки и кривляется, празднуя главную свою победу, на потребу ревущей толпы. Вот он, совсем рядом, только руку протянуть! Чего же ты медлишь, кретин безмозглый?! У тебя осталось всего полторы секунды. Этот отморозок не станет тебя калечить, он прикончит тебя одним ударом в голову!!! Встава-а-а-й!!!»

Артем осознавал, что жизнь его висит на волоске. Любое промедление означает одно – смерть. Он оценил обстановку. А интуиция опытного бойца-рукопашника подсказала единственно возможный в его положении порядок действий.

Похоже, никто из зрителей гладиаторской схватки не верил, что нокаутированный Ангел Тьмы сможет не только подняться, но и продолжить бой. Не верил в это и довольно оскаливший зубы, с грудным воем победно воздевший руки вверх ниггер, спеша насладиться своей самой главной за три года победой. А зря.

Все случилось так быстро, что толпа ахнула. Чемпион решил, что пришло время ставить победную точку и добивать противника. Разумеется – насмерть. Победа в финальном бою должна быть красивой и жестокой. Чтобы его, несокрушимого Аттилу, запомнили навсегда. Ниггер опустил руки, сделал два раскачивающих движения корпусом и, прыжком сменив расположение ног, решительно двинулся на лежащего Грека.

Только тот вдруг очнулся, сжался, словно стальная пружина, подпрыгнул высоко, схватился за железные перекладины клетки, быстро перебирая руками, подтянулся, буквально взмыл над ареной и встретил не успевшего поставить защиту чемпиона несильным, но очень точным ударом ногой в ухо. А затем прыгнул на покачнувшегося Аттилу, успев в полете провести прямой добивающий удар кулаком в переносицу. Рухнул всем своим богатырским весом сверху, подмял, что есть силы надавил предплечьем на кадык, перекрывая доступ воздуха и дал пудовым кулачком промеж глаз Абдаллаха еще разок. Затем вдарил еще и еще, со всего плеча, кроша белоснежные зубы, превращая губы в бесформенный кусок кожи, а нос – в расплющенный мешок с костями. Потом отпустил захват, сорвал с лица проклятую маску, отшвырнул в сторону, накрыл левой рукой подбородок, фиксируя положение головы, раздвинул «козой» средний и указательный пальцы на правой руке, набрал полные легкие воздуха, примерился…