прогуляется она лишние двадцать минут утром. Ничего страшного в этом нет.

Я начинаю злиться, но всё же продолжаю молча слушать, жду, что ответит мама.

– Да, наверное, это не так уж и страшно, – говорит она после некоторой заминки. – Не знаю, как Эля к этому отнесётся… Но я поговорю с ней сегодня.

Вот теперь я злюсь по-настоящему.

Да лучше бы мы опять бросились в бега! Потому что сейчас нашу жизнь никак нельзя назвать свободной! Теперь мы попали под гнёт другого человека. И, возможно, он намного страшнее, чем мой отец-уголовник.

Я больше не слушаю, что они там ещё обсуждают. Развернувшись, прохожу по длинному коридору и забегаю в свою комнату, громко шарахнув дверью.

Пусть, чёрт возьми, знают, что я вернулась!

Сегодня Демьян пытался выяснить отношения. И сначала хотел унизить меня, заявив, что его отец купил нас с мамой.

Но ведь он прав!

Его отец действительно купил нас! Нашу свободу, безопасность, право на выбор…

Чёрт!

Плюхнувшись на кровать, стягиваю рюкзак с плеч и швыряю его на пол.

После нашего эмоционального разговора в подсобке Демьян ещё и в раздевалке меня нашёл. Хотел снова вывести на эмоции… Заговорил о нашей любви… Зачем?

Зачем делать друг другу ещё больнее?

Ведь мы ничего не решаем, за нас всё решил его отец!

Я люблю Демьяна… Но я не имею права его любить. Ведь таково требование мэра.

– Эля, ты уже дома? – в дверях моей комнаты появляется мама.

С ней я говорить совсем не хочу, иначе могу просто обидеть её сейчас. Упав на подушку, поворачиваюсь набок лицом к стене.

Да, веду себя как ребёнок, и что?

– Эль, ты всё слышала, да? – не отстаёт от меня она.

Чувствую, как проминается матрас под её весом – она садится рядом. Касается моего плеча.

– Эля…

– Ну что?! – не выдержав, резко бросаю я, выстреливая в неё негодующим взглядом. – Сейчас ты скажешь, что мы должны быть благодарны Георгию Юрьевичу за то, что он спас нас от отца. Я это уже слышала. Лучше не начинай!

И я, конечно, благодарна ему… Но не настолько же!

– Ты, наверное, забыла… – начинает шептать мама. – Забыла, что твой отец вытворял. Сколько денег мы за него выплачивали. Сколько… – её голос обрывается, и она хрипло заканчивает: – Сколько боли он мне причинил.

Сглатываю ком, образовавшийся в горле.

Я всё помню!

Помню, как однажды он проиграл в карты огромную сумму денег. Сильно напился и решил, что может выпустить злость на маме. Она попала в больницу… Потом мы сбежали. И потом делали это снова и снова долгие годы. А сейчас мы можем жить на одном месте, никуда не бежать…

Не знаю…

– Эль, ну это же последний год, – начинает упрашивать меня мама. – Последний год можно поучиться в школе попроще, ты так не считаешь?

– Не считаю! – отрезаю я. – Я не встречаюсь с его сыном! Мы расстались! О чём он так беспокоится?!

– Там всё очень сложно… Он же мэр, сама понимаешь, – произносит мама какие-то размытые, ничего не значащие фразы, отводя взгляд.

– Нет, не понимаю! – я резко сажусь и хватаю её за руку. – А также не понимаю, чего он хочет от тебя!

Мама поднимает на меня глаза. То, что она влюблена по уши в Георгия Юрьевича, видно невооружённым взглядом. Вот только он вряд ли влюблён в неё. Такой циничный и расчётливый человек не способен любить, в этом я уверена.

Но, тем не менее, их отношения с моей матерью продолжаются. А вот наши с Демьяном с лёгкой руки мэра закончились.

Как я поняла, у Демьяна ничего не было с Евой. Руслан просто соврал… И Демьян всё ещё любит меня, несмотря на то, что злится из-за письма. И если бы мэр не забрал мой телефон, то между нами сейчас всё было бы в порядке.

Я отпускаю руку матери, так и не дождавшись её ответа. Вновь ложусь на подушку.

– Знаешь, у меня тоже есть некоторые требования к Георгию Юрьевичу…

– Какие? – этот вопрос задаёт совсем не мама. Мэр собственной персоной появляется в моей комнате. – Говори, Эллина, я тебя слушаю.

Он деловито проходит к письменному столу, присаживается на стул. Мама смещается немного в сторону, чтобы я могла тоже сесть. Разговаривать с мэром лёжа как-то некрасиво.

Пока я собираюсь с мыслями, Георгий Юрьевич заявляет:

– Если ты не хочешь ходить пешком по утрам – без проблем, я могу присылать за тобой машину. И утром и после уроков. Так тебя устроит?

Я немного ошеломлена его щедростью. Да и вообще этим кротким голосом, которым он ко мне обращается. Но всё же качаю головой.

– Я останусь учиться в гимназии! – произношу, стиснув челюсти.

Это я решила абсолютно точно! Не собираюсь больше ни от кого бегать. Я устала бегать, чёрт возьми!

– Иначе?.. – интересуется мэр.

– Что «иначе»?

– Ты же говорила про какие-то требования, ведь так? – он усмехается.

– Да… требования, – нервно кусаю губы. – Есть одно…

Всё же я не такая смелая, как Вика. Она с таким упоением рассказывала мне, как я могла бы шантажировать гуляющего от жены мэра… А я вот, глядя ему в глаза, и двух слов связать не могу.

Соберись, Эля!

Да! Требование!

– Я слушаю тебя, Эллина, – насмешливо вскидывает брови мужчина.

– Я остаюсь в гимназии, и тогда я не буду против ваших с мамой отношений, – наконец выпаливаю решительно.

Не смотрю на маму, но чувствую её взгляд на своей щеке.

– А сейчас ты против, так? – уточняет мэр.

Я безмолвно киваю.

– Что ж… – он задумчиво проводит пальцами по подбородку. – У меня тогда тоже будет условие, хорошо? Ты остаёшься в гимназии, но и близко не подходишь к Демьяну.

Мне вот интересно, он готов прямо при маме сказать, почему не