– Ты должен найти нам одежду, – внезапно сказала Виндра. – Я не должна показываться в таком виде.

– Это постыдно и так не подобает нам, – добавила Чин-Коу.

Конан вздохнул. Это был уже не первый раз, когда они предъявляли ему это требование, хотя у них не было ни малейшего представления, как и где он сможет раздобыть им одежду. Они молчали уже больше часа, и это объяснялось тем, что, раздраженный их глупыми жалобами, он отпарировал, что их уже видела как минимум половина жителей Гвандиакана. Он повернулся в седле, чтобы взглянуть на их лица. Лица обеих женщин все еще были покрыты вуалями, но это было единственной их «одеждой». Он уже спросил их, почему они все еще носят их, так как они явно ненавидели эти кусочки материи, но они забормотали, непонимающе глядя на него, что могут быть узнаны людьми, и они пришли в такое сумасшедшее состояние, что кто-то может увидеть их (хотя в лесу было темно, хоть глаз выколи), что он решил больше не поднимать эту тему. Они уставились на него своими темными яростными глазами, пронзая его взором из-под своих вуалей, хотя каждая из женщин сидела прямо в своих седлах, явно не осознавая своей наготы.

– Мы уже почти дошли до старого колодца, – сказал он им. – Кай-Ше должна быть там с одеждой для вас.

– Колодец? – воскликнула Виндра, явно пытаясь спрятаться за высокой лукой седла. – О боже!

– Там могут быть люди! – простонала Чин-Коу, тоже шокированная этими словами.

Прежде чем они сумели соскочить со своих седел и спрятаться (а они уже сделали это один раз), Конан ударил пятками в бока своей лошади, пустив ее в галоп и таща за собой их лошадей, не слушая их стоны и протесты. Стена вокруг старого колодца еще стояла, окруженная деревьями, которые были куда меньшими, чем те, что росли в лесу. Сам же колодец давно уже обрушился. Кусок каменной стены все еще стоял неподалеку от него, возможно, когда-то это было караван-сараем. И рядом с колодцем были люди. Конан улыбнулся, когда пробежал по ним глазами. Ордо и Энам, играющие в кости. Хасан и Шамил, прислонившиеся спиной к стене. Канг-Хоу, пьющий какой-то дымящийся напиток из крошечной чашки, деликатно держа ее в руках, в то время как Кай-Ше сидела на корточках перед костром, над которым висел металлический чайник, попискивающий паром. Одежда их была изрядно потрепана, некоторые из них были покрыты повязками, но они вскочили на ноги с радостными криками при появлении Конана и женщин. Кай-Ше не сказала ни слова, но вместо этого побежала с тюком одежды в каждой руке. Обе женщины, как заметил Конан, соскочили со своих седел и спрятались за своими лошадьми. Он соскочил с коня, оставив их, чтобы они могли спокойно одеться, и пошел встречать мужчин.

– Я думал, что на этот раз тебе уже точно пришел конец, – пробормотал ворчливо одноглазый.

– Но я жив, – засмеялся Конан, – да и все остальные тоже, похоже на то. Наша удача была, в конце концов, не такой уж плохой.

Улыбки исчезли с их лиц, и он нахмурился.

– Что случилось?

– Очень многое, – ответил Канг-Хоу. – Моя племянница доставила нам много новостей. Во-первых, царь Бандаркар убит руками катари. К счастью, принц Джарим Кар сумел объединить знать под командой Бханды Канда, младшего сына Бандаркара. Его короновали вчера, таким образом восстановив порядок. Если взглянуть, однако, на мрачную сторону дела, мой друг ченг-ли, то ты приговорен к смерти особым царским эдиктом, подписанным лично Бхандой Кандой. Тебе ставится в вину участие в заговоре и убийстве его отца.

Конан только недоуменно покачал головой.

– Проклятье! Каким образом появилась на свет эта чепуха?

Кхитайский купец объяснил:

– Одним из первых шагов Джарима Кара после коронации (а похоже, она была проделана в большой спешке) был тот, что он поехал в Гвандиакан с юным царем и всей кавалерией, которую они только смогли набрать. Предположим, что он нашел свидетельство того, что Карим Сингх был вождем заговора и таким образом должен быть арестован и казнен, прежде чем он сумеет поднять мятеж в смутное время. Однако слухи говорят о том, что принц Джарим Кар винит вазама за инцидент, в который были вовлечены двое из его жен. Но какой бы ни была правда, Бханда Кханд и его отряд встретили на своем пути караван, в котором путешествовали мы и вазам. И Алина, служанка и рабыня леди Виндры, дала показания, в которых она заявила, что ее госпожа, бледнокожий варвар по имени Патил строили козни и заговор с Каримом Сингхом и говорили в ее присутствии о том, что хотят убить Бандаркара.

Дикий крик ярости, донесшийся до них, сообщил им, что Виндра только что получила ту же информацию от Кай-Ше. Вендийская женщина выскочила из-за лошадей, сжимая руками наполовину завернутое вокруг себя шелковое сари.

– Я сдеру с нее кожу! Эта дрянь скажет правду, или я вырву ее у нее кнутами!

– Боюсь, что уже слишком поздно для таких действий с вашей стороны, – сказал Канг-Хоу. – Алина (возможно, правильнее мне будет называть ее госпожа Алина) уже получила от царя все ваши титулы и земли. Царский эдикт, который говорит о вас, не только лишает вас всей вашей собственности, но также отдает ей вашу жизнь и дает ей право делать с вами все, что ей угодно.

Виндра молчаливо шевелила губами несколько секунд и вдруг гневно обрушилась на Конана:

– Это все из-за тебя! Ты – причина всех моих бед! И что ты собираешься делать сейчас, а?

– Ты винишь меня? – зарычал Конан. – Я обратил в рабство Алину?

Глаза Виндры чуть не выскочили из орбит от ярости, и он вздохнул.

– Ну, ладно. Я возьму тебя с собой в Туран.

– Туран? – дико вскрикнула она, выбросив патетически вверх обе руки. – Это свиной хлев, недостойный цивилизованной женщины! Это...

Внезапно до нее дошло, что ее движение обнажило ее до пояса. Вскрикнув, она подхватила все еще сползающий с ее тела шелк и побежала к лошадям.

– Женщина, чей темперамент и горячность равняются ее большой красоте, – сказал Канг-Хоу. – И чья хитрость и жажда мести превосходят оба качества.

Конан отмахнулся от его слов. А что же с Гвандиаканом? Будет ли безопасно укрыться в нем в течение одного-двух дней, чтобы прийти в себя?

– Я не думаю, что это будет возможно, – сказала Кай-Ше, присоединившись к ним. – Жители Гвандиакана приняли землетрясение как знак богов, особенно когда они обнаружили, что в городе были собраны телеги, чтобы отправить детей из города в неизвестном направлении. Стена форта рухнула. Горожане ворвались в форт, освободив детей. Солдаты, которые пытались их остановить, были разорваны буквально на кусочки. Джарим Кар обещал разобраться в этом деле и восстановить справедливость, но в настоящий момент солдаты усиленно патрулируют городские улицы, и поверьте мне, что эти патрули очень большие. Я не думаю, что любой чужеземец сможет избежать их пристального внимания.

– Я рад, что они освободили детей, – сказал Конан, – хотя это и не имеет никакого отношения ко мне. Но это также означает, что мы должны ехать к горам отсюда. И чем скорее, тем лучше, мне кажется. А как насчет тебя, Канг-Хоу? Ты тоже попал в черный список?