– Я всего только бедный торговец, – ответил кхитаец. – И потому, вне всякого сомнения, избежал внимания Алины. К моей великой радости и удаче. Что касается твоего путешествия по горам, то боюсь, что не все, кто пришел с тобой сюда, вернутся в Туран. И потому, с вашего позволения...

Поклонившись, он ушел, прежде чем Конан успел спросить его, что это означает, но вместо него к нему подошел Хасан.

– Я должен поговорить с тобой, – сказал молодой туранец. – Наедине.

Все еще хмурясь, не зная, как понимать слова кхитайца, Конан позволил Хасану отойти в сторону. Хасан сунул маленький листок пергамента в руку киммерийца.

– Когда ты вернешься в Султанапур, Конан, доставь это письмо в «Дом Душистых Голубей» и скажи, что это письмо адресовано господину Калиду.

– Ага, так значит, это будешь ты, кто не вернется в Туран, – сказал Конан, вертя в руках квадратный лист пергамента. – И какое же донесение ты посылаешь начальнику шпионов Илдиза? Ты знаешь, кто он такой?

– На улицах Султанапура известно больше, чем думают повелители Турана.

– Но ты не ответил на мой вопрос.

Туранец глубоко вздохнул.

– Я был послан расследовать, есть ли связь между вендийцами и смертью верховного адмирала. Ни один из вопросов, которые я задавал, не имеет к этому отношения, в то же время я уже хорошо знаю, что эта страна настолько погрязла в интригах (которые, в свою очередь, являются частью других интриг и хитросплетений), что точный ответ на это никогда не будет найден. Именно это я написал в письме. Я также написал, что я не нашел никаких подтверждений того, что «рыбаки» Султанапура имеют к этому хотя бы малейшее отношение, и что слухи о том, что северный варвар находился на службе у вендийцев – только слухи и ничего больше. Господин Калид узнает мою руку и почерк и поэтому поймет, что это правдивое донесение. Ты можешь прочитать его, если хочешь. Письмо не запечатано моей печатью.

Конан сунул пергамент в свой кисет-пояс. Для чтения у него еще будет впереди время – как и для того, чтобы решить, навестить ли ему «Дом Душистых Голубей». Но все это он сделает позже.

– Почему ты решил остаться? – спросил он. – Чин-Коу?

– Да. У Канг-Хоу нет никаких возражений против того, чтобы чужеземец вошел в его семью. – Хасан усмехнулся. – После того, как многие годы я пытался избежать этого, кажется, что я все-таки стану торговцем пряностями.

– Будь осторожен, – сказал ему Конан, и в его душе была легкая тревога. – Я желаю тебе добра, но я не думаю, что кхитайцы менее хитрые и скользкие, чем вендийцы.

Оставив молодого туранца, Конан пошел искать Канг-Хоу. Купец сидел у обвалившейся стены колодца.

– Вскоре ты уйдешь из Вендии, – сказал кхитаец, увидев приближающегося Конана. – А как насчет твоих планов пограбить Вендию с армией за твоей спиной?

– Когда-нибудь в будущем, возможно. Но Вендия – странная страна, возможно, слишком скользкая и хитрая для такого простого северянина, как я. Мои мысли начинают скакать в самых разных направлениях, и от них кружится голова.

Канг-Хоу приподнял дугой тонкую бровь.

– Почему это так, о человек, называющий себя Патилом?

– М-мм, это просто отдельные фрагменты, крутящиеся волчком. Странные воспоминания. Валаш, сидящий в «Золотом Полумесяце» в утро того дня, когда был убит верховный адмирал. Очень жесткий крепкий человек, этот Валаш. Он никогда бы не позволил двум таким красавицам, как твои племянницы, покинуть свой корабль, разве что только на невольничий рынок. Если только кто-то не заставил его сделать это, возможно, кто-то припугнул его. Хотя, с другой стороны, ты тоже очень крепкий жесткий человек для того, чтобы называть себя бедным торговцем, не так ли, Канг-Хоу? А твоя племянница, Кай-Ше, она очень способная, талантливая женщина. Например, то, как она оделась и действовала, как вендийская женщина, в Гвандиакане. И то, что она узнала Найпала среди тех, кто ехал в Леса Гендали, хотя, как я слышал, его лицо было известно не больше, чем горсти людей. Знаешь ли ты, Канг-Хоу, что вендийская женщина была доставлена верховному адмиралу, как подарок, в день, когда он был убит? Я так понимаю, что она исчезла вскоре после его смерти. Но я никак не мог понять, почему вендийцы подписали договор с Тураном и убили верховного адмирала на следующий же день. Кандар был шокирован этой новостью, да и Карим Сингх тоже. Странно все это, ты не находишь, Канг-Хоу?

На протяжении всего этого разговора кхитаец слушал Конана с выражением вежливого интереса на лице. Теперь же он улыбался, держа руки в своих широких рукавах.

– Ты сочинил довольно замысловатую историю для того, кто называет себя простым северянином.

Улыбнувшись ему в ответ, Конан положил руку на рукоятку кинжала.

– Ты поставишь на то, что ты быстрее меня?

В течение секунды Канг-Хоу явно колебался, и лицо его дрогнуло. Затем очень медленно он вынул руки из рукавов и раскрыл пустые ладони.

– Я всего-навсего бедный торговец, – сказал он, как будто ничего не произошло. – Если тебе интересно послушать, возможно, я сумею рассказать такую же замысловатую историю, как и твоя. Разумеется, если считать, что эта история не имеет ничего общего с реальностью.

– Я слушаю тебя, – сказал осторожно Конан, но не снял руки с рукояти кинжала.

– Я родился в Чио-Хьен, – начал кхитаец, – маленьком городе-государстве на самой границе Вендии. Жизненные соки и сама основа жизни Чио-Хьен – это торговля, а его армия невелика. Наша страна может уцелеть только в равновесии, когда один из наших более сильных соседей спорит с другим. Самый крупный, сильный и враждебный из соседей Чио-Хьен – это Вендия. Возможно, эта страна и прогнила изнутри, как ты говоришь, но правящая каста, Кшатрии – жестокие и властные люди, у которых горящие, жадные глаза, стремящиеся к новым землям. Если эти глаза повернутся к северу, первой жертвой будет Чио-Хьен. Потому Чио-Хьен должен делать так, чтобы Кшатрии обращали свой взор на восток или на запад. Договор с Тураном, например, будет означать то, что амбиции и жажда новых земель у Кшатриев будут обращены не в сторону Вилайета, а в сторону Кхитая. Но моя история, боюсь, слишком фантастична, как, впрочем, и твоя, за исключением того, что ты, возможно, нашел ее забавной.

– Забавной, – согласился Конан. – Но у меня есть один вопрос. Имеет ли Чин-Коу таланты Кай-Ше? Разумеется, – добавил он с улыбкой, – если у Кай-Ше есть способности и таланты, выходящие за пределы обычных.

– Основной талант Чин-Коу состоит в том, что она помнит и может повторить каждое слово из того, что она слышит или может прочесть. За исключением этого, она не больше, чем любящая племянница, которая утешает и помогает стареющему дяде. Хотя, как мне кажется, сейчас она будет утешать другого.

– И это наводит на другой вопрос. Знает ли Хасан обо всем этом?

– О моей замысловатой сказке? Нет.