– Помилуй дьявола, и Бог тебя накажет!

Протестующие принялись скандировать лозунг, не лишенный религиозного подтекста. Один из них что-то оживленно обсуждал с каким-то журналистом, а вожак митингующих даже предположил, что Форд с самого начала был связан с Халидом.

– Раньше тебе устраивали подобный бойкот? – спросил Волк Форда, не сводя глаз с притаившейся внизу угрозы.

– Тогда все было по-другому, – рассеянно ответил Форд. Затем перешел на едва слышный шепот и произнес: – Помилуй дьявола, и Бог тебя накажет… меня накажет.

Протестующих на улице окружили несколько полицейских, но поскольку они вели себя мирно, повода их разгонять у стражей порядка не было. Волк махнул Финли, чтобы тот тоже подошел к окну.

– Думаешь, его работа? – прошептал Финли, прочитав его мысли.

– Не знаю. Но здесь что-то не так.

– Если хочешь, я могу спуститься вниз и задать парочку вопросов, – предложил старый полицейский.

– Нет, ты с Фордом ладишь лучше, чем я, поэтому пойду я.

Детектив бросил последний взгляд на группу людей в масках и направился к двери.

– Волк, – сказал ему вдогонку Форд, – не оплошай.

Билл в ответ на его просьбу вежливо улыбнулся, пожал плечами, посмотрел на Финли и вышел. Когда он спустился на первый этаж, позвонил Эдмундс и рассказал о том, что ему удалось узнать об Эшли Локлен.

– Она согласна говорить только с тобой, – добавил молодой коллега.

– Я занят, – ответил Волк.

Выйдя из здания посольства, детектив не успел еще и шагу ступить, как к нему ринулась целая толпа журналистов. Он тут же пожалел, что не послал вместо себя Финли. Не обращая на них внимания, он поднырнул под ленту полицейского ограждения и сквозь плотный строй стал пробираться вперед, туда, где раздавались скандирующие голоса.

– Это для нас очень важно, – настаивал Эдмундс, – ведь Эшли Локлен может пролить свет на то, что вас всех связывает, и тогда у нас появится реальная возможность очертить круг подозреваемых.

– Ну хорошо. Пришли мне смс с ее номером. Я позвоню, как только освобожусь.

Волк дал отбой. Вокруг возмутителей спокойствия образовалось обширное пустое пространство. Вблизи их маски казались еще более зловещими: из-под неподвижных лиц доносились злобные голоса, за темными отверстиями в пластике полыхали бешеные глаза. На голове одного из них, самого устрашающего как по виду, так и по поведению, красовалась маска волка с разинутой пастью. Он поднял высоко над головой плакат и стал кружить вокруг остальных, агрессивно скандируя излюбленный лозунг. Волк обратил внимание, что буян слегка прихрамывает, наверняка из-за резиновой пули, недавно отскочившей от его филейной части.

Стараясь держаться подальше от этого воинственного типа, детектив подошел к женщине в акульей маске, по-прежнему державшей у рта мегафон, выхватил его из рук и швырнул о стену за спиной, где он разлетелся вдребезги с пронзительным электрическим визгом. Обличающие телекамеры жадно следили за каждым его шагом.

– Эй! Вы не имеете пра… Погодите-ка, вы ведь тот самый детектив? – спросила женщина, переходя на более женственный тон представительницы среднего класса.

– Что вы здесь делаете? – спросил Волк.

– Протестуем, – пожала плечами она.

Волк почувствовал, что лицо под маской акулы расплылось в самодовольной улыбке, но остался совершенно бесстрастным.

– Да расслабьтесь вы, боже правый! – воскликнула женщина, снимая маску. – Если честно, я и сама не знаю, что мы здесь делаем. Как и остальные. Есть один сайт, там помещают объявления о всевозможных флешмобах, приглашают девчонок изображать у отелей фанаток для рекламы молодежных рок-групп и все такое прочее. Сегодня там появилось предложение организовать протест.

– Что за сайт?

«Акула» протянула детективу листок с координатами.

– Такие флаеры раздают у нас в колледже.

– Вам за это платят?

– Конечно, иначе на кой нам этим заниматься?

– Когда вы говорили в мегафон, ваши слова звучали весьма убедительно.

– Это называется актерской игрой. На самом деле я читала по бумажке.

Волк прекрасно понимал, что толпа журналистов жадно ловит каждое их слово. Если бы мир был идеален, ему не пришлось бы задавать ей вопросы в прямом эфире.

– Каким образом вам заплатили?

– Наличными, в сумке, по пятьдесят фунтов на человека, – расспросы детектива ей, похоже, наскучили. – На следующий вопрос отвечу сама, не дожидаясь, когда вы его зададите. Встреча была назначена у могилы на Бромптонском кладбище. Сумка уже ждала нас там.

– Вы можете ее описать?

– Что? Сумку?

– Да нет, могилу!

– Там похоронена девочка, ее имя я сегодня уже произносила – Аннабель Адамс.

Волк и виду не подал, что этот ответ его удивил.

– Я конфискую у вас все это барахло, – заявил он, пнув лежавшую на асфальте сумку, – как улики по делу об убийстве.

Ее товарищи заулюлюкали и стали ругаться, но строгому приказу все же подчинились и побросали в грязную кучу плакаты, транспаранты и шпаргалки.

– Маски тоже! – нетерпеливо рявкнул Волк.

Протестующие по очереди неохотно стащили с себя маски. Двое из них тут же прикрыли лица капюшонами, чтобы их нельзя было узнать, хотя чисто теоретически никто из них не сделал ничего плохого.

Волк повернулся к последнему бунтарю, который до этого начисто игнорировал его предписания. Тот хоть и запыхался, но продолжал кричать, наворачивая круги по периметру, который сам же и определил, будто зверь, метящий свою территорию. Волк преградил ему путь. По иронии судьбы волчья маска на голове выглядела вполне дружелюбно – карикатурный зверь облизывался, из его пасти текла слюна. Ее обладатель чуть не врезался в детектива и пошел на следующий круг.

– Отдай! – закричал Волк, показывая на плакат с уже знакомым всем слоганом, который человек в маске держал над головой.

Детектив собрался с духом и вновь преградил ему путь, приготовившись к худшему. Противник принадлежал к той категории людей, которые как раз и откликаются на подобного рода объявления: спрятаться под маской, вооружиться анонимностью, воспользоваться огромной толпой и усиленными мерами безопасности, а потом совершить злодейство в виде насилия, вандализма или кражи.

Волк сомневался, что сможет арестовать этого головореза, остановившегося буквально в паре дюймов от его лица. В жизни ему нечасто приходилось стоять вот так перед врагом, выпрямившись и стараясь не казаться ниже его ростом, поэтому он, учуяв подспудный, пробивавшийся из-под пластика запах гниения и лекарств, слегка отпрянул.

Странно, но устремленные на него светло-голубые глаза, казалось, действительно принадлежали хищнику.