Через несколько мгновений беглецы оказались с наружной стороны ограды. Штаб-квартира людов располагалась на обширной поляне посреди чернеющего на фоне ночного неба леса.

«Мы что, в области?»

– Скорее! – Кортес махнул рукой в сторону деревьев.

– Подожди, – попросил Артем, переводя дух. – В темноте нас не догнать.

– В какой темноте?

Наемник схватил его за плечо.

Людов Артем недооценил. Подняв тревогу, они не ограничились банальными сиренами и криками полусонной охраны: засверкали прожектора, взлетели осветительные ракеты, залаяли собаки. К счастью, беглецы добрались до опушки раньше, чем на поляне стало светло, как днем.

– Где мы, Кортес?

– Лосиный Остров.

«Слава богу, Москва».

Еще пара минут бега сквозь деревья, и впереди появилась узкая асфальтированная аллея. Цивилизация!

Настороженно озирающийся Кортес подбежал к небольшому холмику.

– Повезло! Уйдем через канализацию!

– Зачем? В лесу мы сможем укрыться.

– Здесь полно морян, – наемник отодвинул крышку люка, – под землю они не полезут, а останемся в лесу – убьют.

– Кто такие моряны?

– Потом.

Кортес не стал задвигать обратно крышку люка, но этого и не требовалось – моряны панически боялись подземелий.

Не прошло и минуты, как беглецы исчезли в канализации, а на холме возникла гибкая женская тень. Пропорциональная фигура, высокая грудь, тонкая талия, она привлекала внимание, и только длинные когти на трехпалых руках и шипастый хвост портили общую картину.

Моряна покрутила головой, напряженно принюхиваясь к запахам ночного леса, и, поняв, что добыча ускользнула, злобно зашипела.

* * *

Клуб «Ящеррица»

Москва, Измайловский парк,

28 июля, среда, 00.51

– Я не знаю, как это получилось, – честно признался де Гир, стараясь не смотреть на стоящего перед ним Сантьягу. – Мы наблюдали снаружи, Артем появился в 20.40. Амулета у него не было, и я приказал пропустить его внутрь, как мы договаривались. С тех пор ни он, ни Кортес из клуба не выходили.

– В «Ящеррице» их нет, – буркнул комиссар, сдувая несуществующую пушинку с белоснежного пиджака, – мобильный Кортеса не отвечает.

– Они не выходили, – упрямо повторил де Гир, разглядывая дорогой, ручной работы, галстук Сантьяги.

Капитану было стыдно и неудобно. Задача, которую поставил комиссар Темного Двора, была настолько проста, что мастер войны сначала даже возмутился: Сантьяга попросил подстраховать сидящего в «Ящеррице» Кортеса. Де Гир согласился. Теперь челы пропали, и нависающий над капитаном длинный нав заставлял его чувствовать себя провинившимся школяром. К счастью, Франц догадался отойти к машине комиссара, и подчиненные не слышали этот унизительный диалог.

– Вам не могли отвести глаза?

Главный боевой маг Ордена побагровел. Это было уж слишком.

– У нас есть «различители». – Он вытащил из кармана дымчатый монокль и продемонстрировал его наву. – Или ты принимаешь нас за детей?

– Я принимаю вас за гвардейцев великого магистра и просчитываю все возможные варианты. – Сантьяга облокотился на свой темно-синий «Ягуар», привлекающий внимание даже среди выстроившихся на парковке дорогих автомобилей, и задумчиво пригладил волосы. – Видимо, в клубе есть подземный ход.

– Видимо, – ворчливо согласился капитан, продолжая вертеть в руках «различитель». – Я всегда говорил, что челы ненадежны.

– Кортес опытный наемник, – не согласился нав. – Судя по всему, его крепко прижали.

– Красных Шапок в клубе не было, – сообщил де Гир.

– Красные Шапки для него не проблема, – рассеянно махнул рукой комиссар. – Я думаю, что в игру вступил Зеленый Дом.

Франц удивленно покрутил головой:

– А зачем? Они не смогут даже разблокировать Амулет.

– Возможно, они занимаются тем же, чем и мы, – ловят Вестника – и перехватили нашу приманку, – объяснил Сантьяга. – Оставайтесь здесь, капитан, а я выясню, что произошло внутри.

Птиций не был трусом.

Семья концов относилась к Великому Дому Людь, и за его широкой спиной управляющий «Ящеррицы» чувствовал себя очень уютно. Он никого не боялся, со всеми дружил, но тем не менее всегда держал при себе пару телохранителей-людов – здоровенных белобрысых парней с сонными мутно-зелеными глазами.

«Положение обязывает их кормить, – любил пошутить Птиций. – У меня тут все-таки клуб, а не детский сад, всякое может приключиться…»

Приключалось действительно всякое. Пьяные дружинники баронов Зеленого Дома, драчливые забияки-рыцари, горячие наемники-челы. В раскованной атмосфере «Ящеррицы» они легко находили повод выплеснуть бьющие через край эмоции. И тогда на сцене появлялись молчаливые плечистые ребята с обтекаемыми головами, которые сурово разъясняли разошедшимся гостям правила поведения в приличных заведениях. Аргументы они использовали примитивные, но действенные, и Птицию постепенно стало казаться, что его вышибалы могут решить любую проблему.

Роскошная дверь в личный кабинет управляющего слетела с петель и с грохотом врезалась в изящный, инкрустированный слоновой костью столик. Телохранители привычно быстро вскочили на ноги, но, увидев в образовавшемся проеме комиссара Темного Двора, остановились и растерянно посмотрели на хозяина. Поняв, что помощи не будет, Птиций выбросился из кресла и резво нырнул под письменный стол.

– Дружище, – прорычал нав, – рад, что вы по-прежнему энергичны.

Не обращая внимания на застывших телохранителей, Сантьяга перегнулся через столешницу и с неожиданной для своего худощавого телосложения силой вытащил Птиция на свет.

– Здравствуйте, господин комиссар, какая честь для нас, для нашего клуба, для всей нашей семьи… Желаете отдельный кабинет?

Испуганно бормоча эту чушь, Птиций, которого Сантьяга держал за шиворот, раскачивался в нескольких сантиметрах от пола и лихорадочно соображал, в чем же он провинился перед грозным навом. От ужаса его розовые щечки опали, глазки закатились, а масленые губы то и дело раздвигались в боязливой улыбочке. Помимо одежды, в кулаке Сантьяги оказался зажат приличный кусок концовской кожи, но сообщить об этом управляющий боялся.

– Я вижу, вы рады нашей встрече, – улыбнулся нав.

– Безумно, – признался Птиций, отчаянно пытаясь уменьшить амплитуду раскачивания. – Чем заслужил?

– Я выбрал ваш клуб для встречи с Кортесом, – негромко начал комиссар, установив маленькие глазки собеседника напротив своего лица. – Я думал, что здесь тихо и спокойно, можно посидеть, поговорить, обсудить дела. Кортес приехал и…