— Хорошо.

Зашел в ванную, тщательно проверил все, метр за метром. «Жучков» здесь не было.

Вернувшись в комнату, увидел: на столике стоят два стакана со скотчем. Надя, встретив его взгляд, игриво улыбнулась:

— Выпьем?

— Давай. — Взял свой стакан, пригубил. — Не хочешь принять душ? Только когда все закончишь, останься в ванной. И позови меня.

— Хорошо.

Надя ушла. Прислушавшись, как шумит душ, Молчанов проверил радиодетектором все углы. Возле кровати, у изголовья, индикатор замигал.

Убедившись, что прибор среагировал, отошел в другой конец комнаты — индикатор погас.

Шум душа прекратился, он услышал голос Нади:

— Я закончила.

Спрятал телефон в карман, открыл дверь в ванную.

Надя стояла в ванной, вытирая волосы полотенцем. Улыбнулась:

— Заходи.

— Сейчас. — Войдя в ванную, плотно прикрыл дверь. — Надень халат, а?

Она сняла с крючка черный махровый халат. Надев его, спросила:

— Что дальше?

— Дальше сядь. Сюда, на край ванны. Надо поговорить. — Подождал, пока она сядет. — Здесь в номере есть «жучки»?

Этот вопрос он задал по-русски. Некоторое время она напряженно смотрела на него. Наконец спросила:

— Ты что, русский?

— В каком-то смысле. Скажи, здесь есть «жучки»? Микрофоны, подслушивающие устройства?

— Н-ну… — Пожала плечами. — По-моему, нет.

— Ты уверена, что нет?

— Н-ну… Я же сказала, по-моему. Вообще, что это ты вдруг? Ты что, полицейский?

— Нет, я не полицейский. Просто я не люблю, когда подслушивают. Особенно когда я нахожусь наедине с девушкой.

Надя сделала вид, что смотрит на себя в зеркало. Сказала, не поворачиваясь:

— В ванной «жучков» точно нет.

— А где есть? В комнате?

— Ну… в комнате они вполне могут быть.

— Где именно?

— Точно не знаю. Мне кажется, «жучок» может быть где-то у изголовья кровати.

— Почему именно у изголовья кровати?

— Так мне кажется.

— Но тебе никто не говорил, что в номере есть «жучок» у изголовья кровати?

— Нет. Но «жучок» в номере есть. Может, не обязательно у изголовья кровати. Но где-то в комнате он есть.

— Откуда ты знаешь?

— Да ниоткуда. — Посмотрела на него в упор. — Я же не полная дура. Изучила, какие здесь порядки. Как-никак два года в «Хайдауте».

— А какие здесь порядки?

— Слушай… я и так сказала тебе слишком много. Вообще, если ты русский и не полицейский, что ты делаешь здесь, в Америке?

— Я уже сказал, я моряк, пришел сюда на торговом судне. Сама-то ты откуда? Раз ты такая любопытная?

— В каком смысле — откуда?

— Из какого города в России?

— Говорить об этом не обязательно.

— Почему?

— А зачем тебе?

— Просто интересно.

— Интересно… Может, ты блатной и хочешь моих там раскрутить? Поэтому и спрашиваешь, откуда я?

— Я похож на блатного?

Запахнула халат:

— Кто тебя знает? Блатных сейчас не отличишь от обычных людей.

Они посидели молча, прислушиваясь к доносившейся снизу музыке. Наконец она спросила:

— Сам-то ты откуда?

— Из Москвы.

— Понятно. Я из Перми.

— Уралочка, значит. То-то я смотрю, ты хорошо танцуешь. Занималась спортом?

— Нет, спортом я не занималась. Окончила балетное училище.

— Понятно. Это одно и то же.

Они снова посидели молча, прислушиваясь к музыке. Она посмотрела на него:

— Что, так и будем сидеть?

— Да нет. Слушай, Надя, ты знала такую — Лиз Макги?

Ему показалось, вопрос произвел на нее слишком уж сильное впечатление. Впрочем, довольно скоро она взяла себя в руки:

— Лиз Макги? Так вот почему ты спрашивал про «жучки».

— При чем тут «жучки»?

— Ну… — Снова сделала вид, что изучает себя в зеркале напротив. Похоже, она решала, что ответить. — При том. Ясно, когда ты спросил о Лиз Макги, ты не хотел, чтобы тебя кто-то услышал.

— Что, спросить про Лиз Макги — криминал?

— Почти криминал. — Посмотрела на него. — Как тебя по-русски-то звать? Паша?

— Паша.

— Не против, если я закурю?

— Не против.

Достала из кармана халата сигареты и спички, закурила. Сделав несколько затяжек, сказала:

— Паша, дорогой, вообще ты мне нравишься. Сколько я видела мужиков за все это время, ни разу не видела такого, как ты. Но, понимаешь, ты уже… — Помолчав, пригнулась, рассматривая тлеющую сигарету. Закончила шепотом: — Ты уже начинаешь переходить границу, за которой — смерть.

— Смерть?

— Да. Ты что, не видишь, что представляет собой эта шарага — «Хайдаут»?

— Ну… — Он помолчал. — Примерно вижу.

— Здесь убивают. Убивают просто так, ни за что.

— Серьезно?

— Конечно. А если узнают, о чем мы с тобой сейчас здесь говорили, убьют тут же. Причем так убьют, что мы даже пикнуть не успеем.

— Что, Лиз Макги тоже убили?

— Конечно. — Затянулась. — Ее убил хозяин «Хайдаута».

— А кто хозяин «Хайдаута»?

— Фамилия его Филимонов. Но вообще его зовут Моня.

— Моня?

— Да. Никогда о таком не слышал?

— Нет.

— Черт… — Поежилась. — Если бы ты знал, как я его ненавижу.

— Ненавидишь за что?

— Лиза была моей лучшей подругой. А он ее убил, подложив бомбу в самолет.

— В самолете была бомба?

— Да. Лиза не хотела лететь, она знала, с этим самолетом что-то не то. Но ее уговорил жених.

— Жених?

— Да, Кийт. Кийт Ли. Отличный парень, богатый, красивый, любил ее до безумия. Это был его самолет. Он сам его вел. Мы все здесь знаем, что там была бомба. Но этого никто никогда не докажет. И все, Паша, кончаем говорить на эту тему. — Он увидел в ее глазах настоящий испуг. — Пожалуйста. Хорошо?

Кивнул:

— Хорошо.

— Ты не спрашиваешь, почему я не боюсь все это тебе рассказывать?

— Считай, что спросил. Почему?