Дмитрий обернулся и тоже увидел Роберта, но что он мог поделать? Удерживая Соню, мы с Дмитрием предоставили Роберту прекрасную возможность — ее грудь была открыта для прямого удара.

«Что делать?» — лихорадочно пыталась сообразить я.

Чтобы остановить Роберта, я должна отпустить Соню. А если я не сумею остановить его, рухнет наш единственный шанс выяснить, кто…

Слишком поздно. Кол вошел в грудь Сони с изумившей меня силой. Лиссе было очень трудно заколоть Дмитрия, и я ожидала чего-то в этом роде от Роберта, который был старше ее и совсем не казался сильным. Ничего подобного. Правда, ему пришлось использовать обе руки, однако кол жестко вошел в грудь Сони и пронзил ей сердце.

Она жутко закричала. Внезапно вспыхнул яркий, ослепительный белый свет; одновременно невидимая сила отбросила меня прочь. Я ударилась о стену, но почти не почувствовала боли. Маленький дом задрожал. Одной рукой я попыталась ухватиться за что-нибудь и встать, но безуспешно. Защищаясь от света, я закрыла глаза, но под веками все равно вспыхивали звезды. Время остановилось. Мое сердце остановилось.

А потом… все прекратилось. Все. Свет. Дрожь. Я могла дышать. Тишина и спокойствие, как будто все случившееся мне просто почудилось.

Я заморгала, открыла глаза и постаралась оценить ситуацию. Неуклюже поднялась на ноги и увидела, что и Дмитрий встает. Похоже, его тоже отшвырнуло, но не шмякнуло о стену — он успел выставить перед собой руки. Роберт распростерся на полу, над ним склонился Виктор. Сидни стояла, будто окаменев.

А Соня?

— Невероятно… — прошептала я.

Соня по-прежнему сидела в кресле, плотно вжавшись в его спинку — по-видимому, под воздействием той же силы, которая разбросала нас. Цепи все еще опутывали ее, но она больше не вырывалась. На коленях у нее лежал кол Роберта, и Соня, сумев просунуть между петлями цепи руку, коснулась его. Ее глаза удивленно расширились — глаза глубокого лазурного цвета.

Роберт вернул Соню Карп к жизни. Она больше не была стригоем.

Когда Лисса спасла Дмитрия, я через нашу связь почувствовала взрыв магии невероятной силы; то есть какой-то опыт в этом смысле у меня был. Однако увидеть все своими глазами… Это было потрясающе, немыслимо, неправдоподобно. Виктор был занят Робертом, но остальные не могли отвести изумленных взглядов от Сони. Я вглядывалась, пытаясь найти хоть малейший признак того, кем она была совсем недавно.

И ничего не находила. Бледная, как у всех мороев, кожа излучала тепло жизни и, казалось, приобрела легкий оттенок цвета — не как у стригоев, полностью лишенных пигмента. Глаза покраснели — но лишь потому, что быстро наливались слезами. И выражение этих глаз… Ни злобы, ни жестокости. Не глаза того, кто только что угрожал поубивать всех. Глаза, полные изумления, страха и смятения. Я не могла оторвать от нее взгляда.

Чудо. Еще одно чудо. Даже после возвращения к жизни Дмитрия в глубине души я считала, что никогда больше не стану свидетельницей ничего подобного. Чудеса ведь потому и чудеса, что случаются раз в жизни. Ходило много разговоров о том, чтобы с помощью духа спасать стригоев повсеместно, но эти разговоры быстро стихли, когда другая драма — убийство королевы — приковала к себе внимание двора. Этому способствовало и то, что пользователей духа очень мало; кроме того, все понимали, как нелегко морою заколоть стригоя. Если прошедшие обучение стражи погибали, сражаясь с ними, разве морой мог подступиться к стригою? Теперь ответ был у меня перед глазами: кто-то должен удерживать стригоя. Тогда морой сможет нанести удар, в особенности двумя руками. Открывающиеся возможности потрясали. Роберт был очень силен в магии, но физически стар и немощен. И однако, если он сумел, значит, это под силу любому пользователю духа? К примеру, Адриану? Или Лиссе, еще раз?

Чудо. Вот оно, живое, дышащее чудо — Соня Карп.

Внезапно она закричала.

Поначалу это был скорбный вопль, но громкость звука быстро нарастала. Я растерялась, не зная, как реагировать. А вот Дмитрий знал. Кол выпал из его руки, он бросился к Соне и начал выпутывать ее из цепи. Она забарахталась при его прикосновении, но в ее движениях больше не было сверхъестественной силы не-мертвого монстра, жаждущего мщения; она выглядела отчаянно испуганной, не больше того.

Я очень старательно намотала цепь, но Дмитрий сумел снять ее за несколько секунд. Как только Соня освободилась, он сел в то же кресло и притянул ее к себе; она уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась. Дмитрий тоже плакал после своего возвращения. Перед моим внутренним взором возник странный образ новорожденных младенцев. Может, плач — естественная реакция того, кто только что родился или, в данном случае, возродился?

Внезапно какое-то движение привлекло мое внимание. Широко распахнув глаза, Сидни устремилась к Дмитрию — чтобы остановить его.

— Что ты делаешь? — воскликнула она. — Не отпускай ее!

Дмитрий не обращал внимания на Сидни, и я удержала ее, потянув назад.

— Все в порядке, все в порядке, — сказала я. На протяжении всей этой операции Сидни была стабилизирующим фактором, и я не могла допустить, чтобы от волнения она утратила контроль над собой. — Она больше не стригой. Посмотри на нее. Она морой.

Сидни медленно покачала головой.

— Это невозможно. Я видела, как она вела себя совсем недавно.

— То же самое произошло и с Дмитрием. В точности то же самое. Ты ведь не считаешь его стригоем? Ты доверяешь ему.

Я отпустила Сидни, и она осталась на месте, настороженно глядя на Соню.

Я поглядела на братьев и поняла, что, возможно, с ними дело обстояло хуже, чем казалось. Роберт, однозначно не стригой, был почти так же мертвенно-бледен, как они. Глаза пусты, из приоткрытого рта сочилась слюна. Скорее всего, возвращение стригоя к жизни обошлось ему дороже, чем я предполагала. Вроде бы он заколол Соню как профессионал, но, очевидно, возникли побочные эффекты. Виктор, пытаясь поддержать брата, бормотал успокаивающие, подбадривающие слова. А на лице Виктора… Я никогда не видела у него такого выражения сострадания и ужаса. Это плохо вязалось с его однозначно мерзким, отталкивающим образом, прочно закрепившимся в моем сознании. Сейчас он выглядел как обычный человек.

Он поднял на меня взгляд, изогнув губы в горькой улыбке.

— Что, никаких саркастических реплик? А ведь ты должна быть счастлива. Мы дали вам то, что вы желали. Вы собирались задать Соне Карп вопросы? — Он кивнул на нее. — Так спрашивайте. Ее ответы дорого обошлись нам.

— Нет! — воскликнул Дмитрий; он по-прежнему прижимал Соню к себе, но лицо его посуровело. — Вы с ума сошли? Не понимаете, что произошло?

Виктор вскинул брови.

— Почему же? Я заметил.

— Она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы! Она в шоке. Оставьте ее в покое.

— Нечего вести себя так, будто она тут пострадавшая сторона! — взорвался Виктор.