Москва была пуста, потому из одного конца города в другой мы добрались на редкость быстро, то, что называется, с ветерком.

– Домой отправляйтесь, – сказал я, вылезая из машины.

– Так я на работе, – ответил мне водитель. – Вот девять утра наступит – тогда домой. А сейчас обратно поеду.

– Ну да, ну да, – покивал я, решив, что фраза «да я не вам» популярности среди персонала Носова мне не добавит. Не стоит усугублять свое положение на ровном месте. – Спасибо. И до свидания.

Жанна с Толиком из машины выбираться не стали, как видно решив проделать часть дороги до дома в ней. Ну или просто покататься вдвоем по утреннему МКАДу. Впрочем, это их дело.

Я протиснулся в заветный пролом и с наслаждением втянул ноздрями уже родной для меня кладбищенский воздух, в котором смешалась сырость земли, свежесть листвы и еще много чего. Это там, за оградой, гамма запахов невелика – асфальт, выхлопные газы и ароматы кофе, переплетающиеся с чадом фастфуда. А тут все совсем по-другому, тут время остановилось с того момента, как эта земля стала домом для умерших. Город может меняться так, как ему заблагорассудится, а кладбище останется тем же, что и раньше, – земля, деревья и небо над ними.

И конечно, Хозяин этих мест, куда без него?

– Ведьмак? – прогудел умрун, когда завидел меня. – Вот не ждал.

– И зря. – Я присел на каменную лавочку, стоящую рядом с покосившейся могильной оградой. – Ваше кладбище для меня как второй дом, когда тут долго не бываю, скучать по нему начинаю.

– Наслышан о твоих подвигах, – в голосе Костяного Царя послышалась ирония. – Говорят, в вопросах поиска сбежавших душ тебе равных в городе нет. Правда, добавляют еще кое-какие детали о том, что именно с тобой обещал сделать один из моих родичей в том случае, если ты не будешь слишком расторопен.

– Врут. – Я оперся спиной на скрипнувшую ограду и зевнул. – Ничего он не обещал. Пытался стращать, но на меня где сядешь, там и слезешь.

– Это да, – протянул умрун. – Куда подевался тот новорожденный ведьмак, которому мне пришлось объяснять основы мироздания, а тот только глазами хлопал?

– Все как было, так и осталось. – Я снова зевнул. – Просто не люблю, когда на меня пытаются взвалить больше, чем условливались.

– Разумно и резонно, – согласился со мной Хозяин Кладбища. – А вот скажи-ка мне, ведьмак… Э-э-э-э! Да ты совсем спишь.

Я хотел сказать, что это не так, но ничего у меня не вышло.

Мне было очень весело. Новый велосипед, который мне подарил отец, был, конечно, офигенен. Двенадцать скоростей, полный фарш. У Кольки с седьмого этажа теперь точно кишки узлом от зависти завяжутся, и это очень приятно.

А уж когда на дачу поеду, так вообще! Может, и Светка, та, что рядом с нами живет, перестанет нос задирать и…

– Мужчина, – дрелью врезался мне в уши неприятный женский голос. – Мужчина! Вы вообще нормальный, а? Это так-то кладбище! Тут спать не положено. Здесь вообще ночью никому находиться нельзя, про это в правилах написано!

– Наверно, он водки выпил много, – предположил мужчина, говоривший с акцентом. – Не рассчитал, да. Выпил, жарко было, присел, заснул. Зачем кричать, Аннпетровны? Мы его сейчас к выходу отведем. Сам отведу.

Я открыл глаза, неохотно вырывая себя из яркого и светлого забытья. Надо же. Не заметил, как меня сморило, уснул прямо на лавочке. И ведь как хорошо выспался, усталость, накопившуюся за минувшую неделю, словно рукой сняло. С одной стороны, хорошо, потому что делам моим скорбным конца и края не видать, а значит, силы нужны. С другой – ненормален тот факт, что я силы эти черпаю на кладбищенской земле, в доме мертвых. Даже с учетом моей ведьмачьей специализации.

– Да я полицию сейчас вызову! – сообщила мне Аннпетровна, в которой на глазок имелось килограммов сто пятьдесят весу, а от лица можно было прикуривать, такое оно было красное.

– В связи с чем? – зевнув, уточнил я и провел ладонями по лицу, стирая с него остатки сна. – Что я нарушил?

– Распорядок работы, – обвела рукой пустынные дорожки между могилами женщина. – Говорю же, тут ночью посторонним нельзя! А еще есть такое глумление над местами упокоения. Откуда мне знать, что тут делал в темноте? Может, голый скакал? Или могилы раскапывал, чтобы оттуда чего спереть? Или чего похуже удумал! Читала я про таких.

– Зачем так говорите? – возразил ей немолодой и аккуратно одетый узбек, стоявший рядом. – Видно, что человек приличный, не стал бы он плохое делать. Он вот бабушку свою, наверное, навещал. Да?

– Да, – подумав, согласился я и глянул на памятник, находящийся за оградкой. Судя по выцветшему фото на нем и дате, та, что здесь лежала, мне скорее в прабабушки годилась. Приятная, скорее всего, была при жизни женщина, вот только ушла она из нее с полвека назад. – Так и есть.

– Вали отсюда, – ткнула пальцем в сторону выхода Аннпетровна. – И чтобы я тебя тут больше не видела! У, алкаш! И вы хороши, заступники, мать вашу! Всех уволю!

– Он уходит, уходит, – торопливо заверил ее узбек и потянул меня за рукав: – Пойдем, уважаемый. Автобусы уже ходят, домой ехать надо, потом на работу. Выходные кончились, неделя началась.

– Пойдем, – покладисто согласился я, встал с лавочки и потянулся. – Всего доброго, мадам. И удачи в вашем нелегком труде.

Грузная тетка что-то забулькала было, как закипающий на плите чайник, но я ее уже не слушал.

– Она хорошая, – после того, как мы вышли из тени деревьев на освещенную солнцем площадку перед погребальной конторой, сказал мне узбек. – Вы не держите на нее зла, почтеннейший. И на нас тоже.

– И не собирался, – чуть удивился я. – Да и что ей до меня?

– Ей ничего, – остановился мой спутник. – Нам это важно. Мне, моим родственникам. Мы тут давно работаем, нам нравится. Другое место не хотим переходить.

Я тоже остановился, а после развернулся к узбеку, поймав при этом его очень настороженный взгляд. И почтительный.

– Мы слышали про вас, – приложив руку к груди, склонился в поклоне он. – И видели. Не совсем понимаем, кто вы, и понимать не хотим, но знаем, что вы много чего можете. Не там, за воротами. Тут, когда темно. Хотя, наверное, и там тоже. Знаем, что амир, который здесь правит ночью, вас очень уважает. Вы ему как брат. Или как сын.

Вот так вот. Я-то думал, что тут до меня никому дела нет, а оказывается, все не так. И видят меня, и знают. И вон даже уважают.

– А она просто порядок любит, – махнул рукой в ту сторону, откуда доносился трубный глас Аннпетровны, на этот раз недовольной ветками, что лежат на дорожках. – Она…

– Как вас зовут, таксир? – перебил его я.

– Нариман, – задумавшись было на секунду, ответил мой собеседник. Было заметно, что его удивило то, что я немного знаю его родной язык. А на деле все просто – одно время у нас на даче в соседях жила узбекская семья, я с ними время от времени общался, вот кое-что и запомнил. Хорошие были люди, гостеприимные, плов вкусный делали. Жалко съехали.