— Почему вы попросили мать пойти с нами сегодня утром? — поспешно спросила она, понизив голос. — Вы же знали, что я хотела побыть с вами наедине!

— Моя милая девочка, мы должны быть осторожными. Ваша свекровь следит за нами, как кошка, и я уверен: она что-то подозревает. Не хочу втягивать вас в неприятности.

— Я должна повидаться с вами наедине. Мне необходимо с вами поговорить! — в отчаянии воскликнула миссис Кастиллион.

— Не глупите!

— Что ж, я буду ждать вас здесь, пока все остальные не уйдут спать.

— Тогда вам долго придется ждать, поскольку я не собираюсь рисковать.

Она с ненавистью посмотрела на него, но не смогла ответить — в это мгновение к ним присоединилась мисс Джонстон, а Реджи с непривычной для него живостью тут же втянул ее в разговор. Грейс, смутившись на долю секунды, уставилась на него, ничуть не волнуясь о том, что это может выдать ее печаль, и недоумевая, что на уме у человека, которому нравится вести себя столь странно. Она чувствовала себя совсем беспомощной в его руках и знала, что теперь он будет играть с ней жестоко, как кот с мышью, пока не развлечется в полной мере, а лишь потом нанесет последний удар.

Следующие два дня Реджи с еще большей осторожностью применял ту же тактику, избегая даже минутного общения с миссис Кастиллион, за исключением тех случаев, когда рядом был кто-то еще. Казалось, он просто наслаждается, причиняя ей боль. Он щедро расточал комплименты, подстегивавшие неуклюжую веселость Пола, и, обращаясь к ней как к близкой подруге, с которой его связывали весьма доверительные отношения, подшучивал, и подтрунивал, и смеялся над ней. Старшей миссис Кастиллион, которая любила, когда ее веселят, он очень понравился. И ее симпатия ничуть не уменьшилась, когда она обнаружила, что ее невестка морщится при его добродушных шутках с плохо скрываемым отвращением. Грейс же натянуто улыбалась и визгливо смеялась, но в ее сердце словно зияла глубокая рана, которую Реджи с бессердечной веселостью, оттого что может сделать еще больнее, бередил докрасна раскаленным ножом. Оставаясь одна, она могла отдаться своему горю и горько рыдать, недоумевая и едва не мечась в бреду, почему на ее страстную любовь отвечают таким презрением. Она сделала все возможное, чтобы заставить Реджи полюбить ее, и помимо того, что отдала ему всю душу, была очень добра к нему.

— Он отгородился от меня! — рыдала она. — А я сделала все, чтобы помочь ему.

В последнее время она пыталась повлиять на него ради его же блага, убеждая меньше пить и перестать сорить деньгами. В своем восхищении им она была способна на любые жертвы, а в результате он возненавидел ее. Она не могла этого понять. В конце концов Грейс осознала, что не в силах дольше терпеть эти муки, и, поскольку Реджи не давал ей возможности объясниться, решила во что бы то ни стало поговорить с ним наедине. Но это был последний день его пребывания в их доме, и он удвоил меры предосторожности.

Подозревая, что Грейс заставит его поговорить с ней, он ни на мгновение не оставался один и вздохнул с облегчением, когда удалился с другими мужчинами в курительную комнату и они с улыбкой пожелали друг другу спокойной ночи. Но миссис Кастиллион не собиралась отпускать его без объяснения причин подобного поведения. И хотя замышляемое ею предприятие было крайне опасно, она находилась в таком отчаянии, что не колебалась. Когда Реджи, довольный, что перехитрил ее, отправился в спальню, он обнаружил, что Грейс тихо сидит там, поджидая его.

— Боже правый! Что вы здесь делаете? — изумился он, потеряв самообладание. — Ведь со мной мог войти Фрэнк.

Она не ответила на его вопрос, а встала и посмотрела ему прямо в глаза. Бледная, в великолепном платье и сверкающих бриллиантах, она попыталась успокоиться и говорить решительно:

— Почему вы меня избегаете все эти дни? Я требую объяснений. Что вы задумали?

— О, ради Бога, не начинайте опять! Меня уже от этого тошнит. Вы ведь не думали, что я приеду погостить у вашего мужа и буду волочиться за вами? В конце концов, я тешу себя мыслью, что я джентльмен.

Миссис Кастиллион засмеялась тихим недобрым смехом:

— Поздновато играть в благородство, не правда ли? Получше историю не могли сочинить?

— За кого вы меня принимаете? Почему вы всегда думаете, будто я вам лгу?

— Потому что по опыту знаю: по большей части так оно и есть.

Он пожал плечами и закурил, потом посмотрел на Грейс с некоторым сомнением, словно раздумывая, что ему делать теперь.

— Неужели вам совсем нечего мне сказать? — Ее голос вдруг сорвался.

— Нечего, кроме того, что вам лучше вернуться к себе в комнату. Для вас чертовски опасно здесь находиться, и могу сказать вам, что я не хочу попасть в переплет.

— Но что все это значит? — Она пришла в отчаяние. — Разве вы больше не испытываете ко мне никаких чувств?

— Что ж, если вы настаиваете, скажу: я собираюсь положить этому конец.

— Реджи!

— Хочу начать жизнь с чистого листа. Хочу оставить развлечения и вести размеренный образ жизни. Мне все это надоело. — Теперь он не смотрел на нее, а отводил глаза.

Рыдания подступили к горлу Грейс, ибо худшие ее опасения оправдались.

— Полагаю, вы решили приударить за другой.

— Это не ваше дело, не так ли?

— О, вы грубиян! Удивляюсь, как я могла быть глупа настолько, чтобы питать к вам какие-то чувства!

Он сдержанно усмехнулся, но не ответил. Она быстро подошла к нему и взяла его за руки.

— Вы что-то скрываете от меня, Реджи. Ради Бога, расскажите мне всю правду сейчас же!

Он медленно перевел на нее взгляд, и на лице его появилось выражение угрюмой злобы.

— Что ж, если хотите знать, я собираюсь жениться.

— Что?! — Долю секунды она не могла поверить ему. — Ваша мать и слова об этом не сказала!

Он засмеялся:

— Вы ведь не думаете, что она знает, правда?

— А что, если я ей скажу? — быстро прошептала Грейс в растерянности, зная только, что этот кошмар нужно предотвратить. — Вы не можете жениться. Вы не имеете права на это сейчас. Я вам не позволю. Я сделаю все, чтобы этого не допустить! О, Реджи, Реджи, не бросайте меня! Я этого не вынесу.

— Не будьте дурой! Это должно было закончиться рано или поздно. Теперь я намерен жениться и остепениться.

Миссис Кастиллион смотрела на него: отчаяние, гнев и ненависть сменялись на ее подвижном лице.

— Еще посмотрим… — мстительно прошептала она.

Реджи подошел к ней и с силой сжал плечо, так что она едва терпела боль.

— Послушайте, и не вздумайте показывать фокусы! Если я узнаю, что вы вставляете палки мне в колеса, то выдам вас. Лучше вам держать язык за зубами, моя дорогая. А если не будете, все письма, которые вы мне писали, отправятся к вашей свекрови.