Роза не отвечает. Она хватает Йон-Йона за одну руку, Алиса за другую, и они бегут прочь так быстро, что ноги Йон-Йона едва касаются земли.

Они успевают выйти из поселка, когда он начинает плакать и хотеть к маме. Про конфеты на палочке он уже забыл. Теперь он хочет одного – к маме. Он спотыкается. Роза волочит его за руку. Она говорит, что терпеть не может плакс. Если она кого-то ненавидит, так это плакс.

– Он потерял ботинок, – говорит Алиса. – Ботинок потерялся.

– Плевать на этот гребаный ботинок, – шипит Роза.

Они идут вдоль железнодорожного полотна. Йон-Йон висит между ними. Тут им навстречу попадается женщина с букетом цветов.

– Почему малыш плачет? – спрашивает она, глядя на перемазанного соплями ребенка.

Йон-Йон описался, запястья у него покраснели, потому что они крепко держат его.

– Мама! – кричит он.

Склонив голову на бок, женщина спрашивает, не нужна ли им помощь.

Роза отвечает, что они справятся, – они ведут братишку домой к маме.

– Он сбежал, – поясняет она. – Любит убегать.

Когда они идут дальше, Алиса чувствует, что женщина смотрит им вслед. Ей хочется обернуться и крикнуть, что им очень нужна помощь – кто-то должен забрать у них ребенка, пока не произошло нечто ужасное.

– Аннабель! – воскликнул Сванте, когда она вошла в кухню. Он сидел за столом вместе с Юнасом, они курили. – Мы подумали, что ты ушла, что ты слишком занята – трахаешься там со своими дяденьками.

– Что ты мелешь? – спросила Аннабель, бросив на него гневный взгляд.

– Спокуха, – он поднял ладони вверх. – Успокойся, черт подери. Я просто говорю, что слышал.

– И что же ты слышал?

– Что ты трахаешься с дядьками и у тебя больше нет времени с нами выпивать, потому что ты слишком много трахаешься.

– Пожалуй, трахаться с дяденьками лучше, чем трахать детей.

– Ты о чем?

– Сам знаешь.

Глаза Сванте почернели. Казалось, его так и тянет ее ударить, но голос его звучал деланно мягко, когда он спросил, не хочет ли она покурить травки, – он готов ее угостить по дружбе.

Аннабель передернула плечами. Конечно, ее тянуло покурить травки, но ей противно было принимать подарки от Сванте. Было в нем что-то такое, от чего ей делалось не по себе.

– Где Вильям? – спросила она.

– На сексодроме. Завалил Ребекку, поскольку ты…

– Да хватит уже!

– Иди сюда, – сказал Сванте, выдвигая стул рядом с собой и помахивая скрученным косяком. – Уверен, что ты повеселеешь, когда выкуришь вот это.

Аннабель уселась рядом с ним в надежде, что так оно и будет.

Чарли пыталась отделаться от Юхана, но тот упрямо следовал за ней по тропинке к дому. Он приехал в Гюльспонг, чтобы написать о ходе следствия, но одновременно планировал кое-что изучить. Аннабель – не первый человек, пропавший в этом поселке. Его папу тоже так и не нашли. Всю жизнь он ломал голову над тем, что же случилось.

Чарли спросила, не поэтому ли он постарался заманить ее к себе в постель в тот вечер, чтобы узнать о своем отце, однако Юхан поклялся, что это не так. Какой-то алкаш указал ему на нее в пабе, когда он стал спрашивать о доме в Люккебу, и он счел ее привлекательной. Никаких задних мыслей у него не было, заверял он. Все это – просто невероятное совпадение.

– Юхан, – проговорила Чарли. Они уже подошли к дому, и она ни при каких обстоятельствах не планировала приглашать его внутрь. – Сейчас мне хочется побыть одной.

– Чарлин, – сказал Юхан. – Я очень сожалею, что не сказал тебе все честно с самого начала, – что я журналист.

– Я тоже, – сказала Чарли, положив руку на дверную ручку. – Всего хорошего.

Юхан стоял, не двигаясь.

– Прости меня, – сказал он. – Дело в том, что я… я так много думал об этом месте. Когда я был маленьким, я все ждал, когда же смогу переехать сюда. Папа говорил, что здесь как в раю.

– Он ошибался.

– Могу я… могу я хоть немного осмотреть дом?

Возможно, угрызения совести заставили ее впустить его в дом и угостить бокалом вина? Во всяком случае, теперь он сидел за столом в кухне, где Бетти и Маттиас когда-то с энтузиазмом планировали его приезд.

Юхан отпил глоток вина и сморщился.

– Оно здесь долго простояло, – сказала Чарли.

– Очень необычный вкус, – сказал Юхан и отпил еще глоток. – Но пить можно.

Они продолжали разговаривать о его отце. Юхан был тронут, когда узнал, как папа боролся за то, чтобы вернуть себе сына. Его мать описывала папу совсем не таким. Всю жизнь она утверждала, что Маттиас был полоумным пьянчугой. Он был не в состоянии позаботиться даже о самом себе, говорила она, как же он мог взять на себя заботы о ребенке? Конечно же, не мог.

Чарли подумала, что, может быть, стоит убедить Юхана, что его мама лгала, показать только красивую часть истории – семью в провинции, которая с его приездом стала бы образцовой, однако она почувствовала, что устала от лжи.

– Твоя мама была права, – вздохнула она. – Маттиас был пьяница и сумасшедший. Моя мать, Бетти, была такая же, как он. Оба они были помешанные. Но Маттиас очень скучал по тебе. Они хотели, чтобы ты переехал к нам.

– Правда?

Чарли кивнула. Это была истинная правда.

– Не могу поверить, – пробормотал Юхан, – что ты жила в этом доме с моим отцом.

Он огляделся, словно пытался представить себе их всех – Чарли, Бетти и Маттиаса.

– Как он относился к тебе?

– Он пытался что-то наладить, – ответила Чарли, – однако у нас были не самые лучшие отношения. Думаю, проблема заключалась не в нем, просто я хотела, чтобы мама принадлежала только мне. Чтобы все у нас с ней было как всегда.

– А твой отец? – спросил Юхан.

– Я даже не знаю, кто он. Думаю, мама – единственный, кто это знал. А сейчас уже и спросить не у кого.

– Когда она умерла?

– Вскоре после Маттиаса.

– Она была больна?

– Да, – ответила Чарли. – Она была очень больна.

Они продолжали говорить о Маттиасе. Юхан просил ее рассказать все, что она о нем знает. Чем он занимался? Какие у него были интересы? Продолжал ли он играть на гитаре? Правда ли, что он так хотел забрать его к себе?

Чарли кивнула. Они даже устроили для него отдельную комнату.

Юхан захотел ее увидеть.

Они поднялись на второй этаж. Юхан отметил, что лестница очень крутая. В жизни он не видел таких крутых лестниц. Если упасть с нее, останешься ли вообще в живых?