И когда Чарли казалось, что хуже уже некуда, повествование еще больше сгустилось. Она содрогнулась, когда прочла о кошке, утопленной в бочке с водой, о призывах Розы, что Алиса якобы должна сделать все ради лучшей подруги.

Последний дневник был написан совершенно бессвязно. Ясно было одно – случилось нечто ужасное.

Дочитав до конца последний дневник, Чарли поднялась и закурила. Рассказ о девочках, мальчике и убийстве настолько захватил ее, что она совершенно забыла сопоставить эти события со всем остальным. «Хочу ли я знать остальное?» – спросила она себя. Теперь оставались только письма.

Руки Чарли чуть заметно дрожали, когда она доставала из распечатанного конверта первое письмо. Имя отправителя на конверте не значилось, в письмах было всего по несколько строчек. Ты забыла, кто спас тебе жизнь? В некоторых выражалось только отчаяние по поводу отсутствия ответа: Почему ты не отвечаешь?

Только когда она дошла до последнего письма в пачке, все стало на свои места. На этот раз отправитель написал и собственное имя, и имя своего адресата. Словно удар хлыста обжег Чарли изнутри, ей пришлось прилечь на кухонный диванчик. Потом она снова села и еще раз прочла последнее письмо.

Чарли оглядела кухню – старые часы на стене, медные кастрюли, шест для хлеба под потолком. Казалось, что вертится вокруг нее, что-то нашептывает, словно она теряет ощущение реальности. «Я должна позвонить Андерсу, – подумала она. – Возможно, исчезновение Аннабель связано с историей Норы – может быть, кто-то желал отомстить? Сделать с ее ребенком то, что она когда-то сделала с чужим ребенком. Сейчас позвоню Андерсу, только… на минуточку закрою глаза». Она уронила голову на руки. В голове вертелся образ Бетти. Бетти в длинной белой ночной рубашке посреди вишневого сада, с распущенными волосами и устремленным в небо взглядом. Сама она снова была маленькой и, сидя на подоконнике раскрытого кухонного окна, подпевала:

На столе завибрировал телефон. Чарли ответила.

Это был Юхан.

– Все в порядке? – спросил он, когда она ничего больше не смогла выговорить. – Как ты?

– Устала немного, – ответила она. Взглянув на часы, она поняла, что уже девять, – настало утро нового дня. Должно быть, она заснула на кухонном диванчике.

– Можно, я войду? Я стою внизу у ворот.

– Сейчас это не совсем к месту, – ответила Чарли.

Однако Юхан был из тех людей, которые не понимают слова «нет», для Чарли это стало очевидно минуту спустя, когда раздался стук во входную дверь. Не в силах подняться с диванчика, она понадеялась, что заперла дверь. Оказалось, что не заперла – спустя несколько секунд Юхан вошел в кухню. Она увидела, как он оглядел беспорядок вокруг нее – вырезки, блокноты, конверты, бутылки, пепельницу.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Не знаю. Просто у меня возникло чувство, что тебе плохо.

– В этом ты совершенно прав. Однако боюсь, ты не сможешь мне помочь.

– Твое состояние как-то связано со всем этим? – Юхан указал на предметы, разложенные на кухонном столе.

Чарли кивнула.

– Можно прочесть?

– Конечно. Если ты не против, я пойду полежу. Похоже, мне нужно еще немного поспать.

– Поспи, – сказал Юхан.

Чарли пошла и легла в свою кровать. Ей вспомнились все те вечера и ночи, когда она лежала так, силясь понять Бетти. Так это и есть ответ на все вопросы – по поводу пьянства, депрессий, отсутствия прошлого? Нет, новые ужасные сведения лишь легли в основу нового большого почему. Почему ты это сделала, Бетти? Комната закружилась, стены приблизились, лицо маленького мальчика преследовало Чарли, когда она забылась беспокойным сном.

Проснувшись, она не могла сказать, сколько проспала – десять часов или десять минут, утро сейчас или вечер.

Юхан все еще сидел на прежнем месте, когда она вышла в кухню.

– Сколько времени? – спросила она.

– Четыре.

– Вечера?

– Да.

– Я смотрю, ты все прочел, – проговорила Чарли, кивнув на стопку газетных вырезок.

– Да, но прошло немало времени, прежде чем я начал что-то понимать.

– А я и до сих пор не знаю, поняла ли я – и хочу ли я понимать.

– Ты что-нибудь знала об этом, в смысле… ты вообще знала, что они были знакомы – твоя мама и Нора?

– Нет, я понятия не имела.

– Ужасная история.

– Только попробуй написать об этом в своей проклятой газетенке – я тебя убью!

– За кого ты меня принимаешь?

– Я тебя совсем не знаю, – ответила Чарли. Взглянув на бумаги и блокноты на столе, она ощутила острое желание сжечь все это к чертовой бабушке, забыть, что она когда-то это прочла.