он окинул улицу, прежде чем продолжить путь по направлению к метро, был быстрым и очень бдительным. От комиссара Кернера это не укрылось.

По прошествии пяти минут Йенс уступил место Карине. Им следовало соблюдать крайнюю осторожность.

9

Сегодня Ребекка очень злилась на судьбу за свою инвалидность. Йенс, Рольф и Карина выслеживали убийцу, которого она идентифицировала, а ей самой приходилось довольствоваться ролью пассивной наблюдательницы. Принять участие в охоте она не могла.

Раздраженная, Ребекка рывками гнала свое кресло от парковки к дому, на первом этаже которого находилась ее восьмидесятиметровая съемная квартира. Дверь подъезда открылась автоматически – Ребекка ценила это удобство, как и отсутствие порога при въезде. Ей повезло найти жилье, подходящее для инвалида, но при этом не лишенное шарма. Правильно обустроенные квартиры чаще всего бывали пустыми, безликими и безжизненными.

В почтовом ящике кроме рекламного мусора оказалось письмо из налоговой, напомнившее Ребекке о том, что давно пора подать декларацию.

С ворохом бумажек на коленях она отперла дверь и въехала в свою прихожую. Жара стояла уже целую неделю, и в квартире было невыносимо душно.

Первым же делом Ребекка открыла все окна и стеклянную дверь на террасу. Потом побывала в уборной, вымыла руки и лицо. Вернувшись на кухню, нерешительно огляделась и спросила себя, хочется ли ей есть. Желудок ответил, что не потерпит ничего, кроме морковки и стакана воды.

Быстрый взгляд в телефон: сообщений от Йенса нет. Наверное, они с Кариной и Рольфом все еще пасут программиста из «Food2You».

Чистя морковь, Ребекка услышала шум, заставивший ее испуганно вздрогнуть. Звук был такой, как будто на балконе опрокинулся цветочный горшок. Это иногда случалось на сильном сквозняке, но сейчас ветра не было. Может, опять кошка с улицы забралась?

Оставив морковку с овощечисткой на столешнице, Ребекка въехала в гостиную, а оттуда по узкому деревянному настилу попала на балкон. Никакой кошки там не оказалось, но один из больших кактусов валялся на полу среди рассыпанной земли. Странно…

Ребекка настороженно посмотрела на открытую дверь, ведущую с террасы в маленький палисадник, куда в принципе мог проникнуть любой человек, способный перелезть через метровый заборчик. Однако, сколько Ребекка здесь жила, такого никогда не бывало.

Закрыв дверь, она огляделась, но ничего подозрительного не увидела. Было уже темно, только свет фар проезжающих машин время от времени скользил по кустам.

Через несколько минут Ребекка вернулась в квартиру и направилась в кухню, но по пути ее отвлек звонок домофона. Она сняла трубку.

– Извините, пожалуйста, – произнес мужской голос. – Вы хозяйка «Тойоты», которая стоит на парковочном месте для людей с ограниченными возможностями?

– Да, – ответила Ребекка и мысленно поругала себя за то, что не прикрепила к лобовому стеклу инвалидный значок. Наверное, появился еще кто-то, претендующий на это место…

– Мне правда очень жаль, – продолжил мужчина, – но я сдавал задом и… Сам не знаю, как так получилось… Царапина совсем маленькая…

– Вы поцарапали мою машину? Это что – шутка?

– Извините…

– Сейчас выйду, – сказала Ребекка и гневно шмякнула трубку на рычаг.

Только этого ей еще не хватало! Она взяла ключи от машины, телефон и бумажник с деньгами, паспортом и автомобильной страховкой.

10

Вот уже четыре часа Йенс, Рольф и Карина торчали перед шестиэтажным жилым зданием в Билльштедте, к которому их привел программист. Сначала они ехали на метро, потом снова шли за ним пешком.

В таблице домофона значилось двадцать две фамилии. Узнать, в какой квартире живет подозреваемый и как его зовут, было невозможно. Даже реестр прописанных лиц ничем не помог бы. Но это не особенно огорчало Йенса, ведь своих жертв похититель точно держал не здесь. Запереть человека на четыре года в многоквартирном доме – это попросту невозможно.

Чтобы не отстоять себе ноги, полицейские условились дежурить у двери по очереди. Рольф и Карина удалились в маленькую пивную на углу, а Йенс остался.

Вообще-то он решил, что сегодня уже не будет звонить Ребекке, но сейчас все-таки набрал ее номер, хотя время было позднее. Он спросит, не может ли она навести справки о жильцах дома, а заодно узнает, как у нее дела – в этом-то и заключалась подлинная цель звонка. Комиссар жалел о том, что не взял ее с собой, и с грустью представлял себе, как она сидит дома одна и постоянно ломает голову над разгадкой дела, но не может ничего предпринять.

Йенс звонил долго. Ребекка так и не взяла трубку. Наверное, уже легла спать. Или сердится?

Поразмышлять об этом он не успел, потому что программист вышел из дома. Большой, битком набитый черный рюкзак был по-прежнему при нем.

Йенс хотел сразу же позвонить Рольфу, но увидел, что они с Кариной уже выходят из пивной. Придерживая дверь для своей напарницы, старый ловелас смотрел на нее, а не на программиста, который шел в их сторону.

«Черт! – подумал Йенс. – Дело дрянь».

Тут Карина повернулась и сходу – так, будто это было для нее самое что ни на есть привычное и естественное движение – обняла Хагенаха. Притянув Рольфа к себе, она спряталась за ним. Видны были только ее руки, блуждающие по его массивной спине.

Программист быстро прошел мимо этой «любовной пары» и взял направление на восток. Они расцепились и перебежали дорогу. Хагенах выглядел обалдевшим.

– Она для тебя слишком молода, побереги свое сердце, – съязвил Йенс.

– Он не оставил продукты дома, а куда-то потащил, – невозмутимо заметила Карина, в очередной раз продемонстрировав завидное профессиональное самообладание. – Значит, еда не для него.

– Тогда для жертвы, – предположил Йенс. – Ким он кормил так, чтобы она только не умерла с голоду. Но даже для этого нужно регулярно делать покупки.

– Он идет туда, где держит Виолу, – пробормотал Хагенах и сжал мощные кулаки.

– Давайте действовать, как раньше, – сказал Йенс. – Ты, Карина, иди первая. Потом Рольф, потом я.

После того как молодая коллега пружинистой походкой перешла улицу, мужчины выждали еще пару минут и зашагали в том же направлении. Они молчали, не отрывая от нее напряженных взглядов. Каждый раз, когда Карина ныряла в темноту между двумя светлыми островками, Йенс внутренне вздрагивал. Он нес ответственность за эту операцию, не согласованную с Баумгертнер. Начальница настаивала на том, чтобы ее всегда держали в курсе всего, но комиссар Кернер не придавал этому требованию никакого значения. Он знал: работа полицейского предполагает определенную свободу действий. Иначе просто не может быть, ведь преступникам наплевать и на иерархию, и на служебные планы. Даже если дело будет успешно раскрыто, Баумгертнер все равно влепит ему выговор.